Андрей Минин - Княжич

— Скажу так, заговорил тот, что стоял слева, пропев нам четверостишье:

Чтоб мудро жизнь прожить, знать надобно немало,

Два важных правила запомни для начала:

Ты лучше голодай, чем, что попало есть,

И лучше будь один, чем вместе с кем попало.

— Мудрые слова, но к чему это? Что вы хотите? — Начал я раздражаться, а мои люди и так давно на взводе. Вон как смотрят. Того гляди стрелять начнут. Нервные все. Ждут подвох. Да я и сам его жду, чего уж там!

— Время тянут, — проворчал Жук, недвусмысленно приподнимая автомат.

— Я бек, Абай Акишев, а это мой брат, Галлям, родившийся на несколько минут позже. Мурза, — представились неизвестные, очевидно и так знающие кто я такой и ухом не поведшие на угрозу. — Мы посланники к тебе, от самого хана Утямыш-Гирея.

— Самого хана? — Поднял я брови в удивлении.

— Его сына, — поправил брата Галлям.

Вроде угроз в их словах и не было, но прозвучало всё это угрожающе. С намёком так. И определил я это отнюдь не по проскочившей на миг ехидной улыбочке братьев.

— И что нужно многоуважаемому сыну, — выделил я это словами, — хана, от простого парня из Сибири?

Переглянувшись между собой, братья без слов решили, что говорить будет Галлям. И тот не стал по восточной традиции тянуть кота за хвост.

— Выдай нам свою жену, Алису Ростиславовну и её дочь Юлиану.

— Кха, кха, — закашлялся удивлённый услышанным, Михаил, но братья не обратили на него никакого внимания, продолжая нести чушь:

— Сделаешь и будешь кушать с золота, — причмокнул губами Абай, растянув рот в хитрой улыбке.

— А как спать сладко, — подмигнул мне Галлям, уже протянувший руку, чтобы хлопнуть меня по плечу, но опомнившийся Жук не позволил. — Пять наложниц получишь, — ни словом, ни делом не показал Галлям, как ему не понравилось, что мой человек ударил его по руке. Только их охрана напряглась, но Абай сделал успокаивающие движение кистью и те расслабились. — Из гарема Ильхама, старшего сына хана. Принца крови. Каково твоё слово? — Требовательно спросил Галлям, и на его лицо вновь вылезла та промелькнувшая на миг ехидная улыбка, что тут же скрылась.

И в какое же дерьмо я опять вляпался, задёргался у меня глаз.

Может показаться, что выбора у меня и нет, подарили мне родственнички жену, как оказывается с длинным хвостом за собой, но отдавать её этим бандитам с большой дороги, разряженным в золото, я точно не намеревался.

Я ведь обещал больше не перед кем не прогибаться, так? И не важно, кто это… Царь, император, принц или хан. Хрен им всем, а не то, что принадлежит мне! Не отдам.

— Мир вам, — вновь поклонился я татарам, и уже поворачиваясь к ним спиной, добавил, — и попутного ветра в спину. Не приезжайте больше в Сибирск. Ничего хорошего вас здесь не ждёт.

— Очень зря, мальчишка. Очень зря, — уже без былой доброжелательности процедили они мне в след, буравя спину своими чёрными глазами, но нападать не стали. Побоялись, недвусмысленно загорелись красные точки прицелов на их лбах.

Только сев в машину, и тронувшись, я позволил себе выдохнуть и грязно выругаться. Ситуация образовалась опасная.

— Дай ка мне телефон, — посмотрел я на встревоженного Жука. — Нужно срочно узнать у Алисы, что здесь происходит, чёрт тебя побери!

Трель телефонного звонка.

— Алло?

— Он грубо нам отказал. Действуйте, — сказал голос с заметным восточным акцентом, прежде чем положить трубку.

— Звал, отец? — Быстрой походкой вошел в кабинет главы рода Иван Смирнов. Опора и надежда всей княжеской семьи, уставшей от произвола жён второго и третьего сына Тимофея Митрофановича.

Те снова учудили, велев запороть до смерти служанку за пролитый во время завтрака чай. Как назло никого из глав семьи тогда не было, и приказ никто не отменил.

— Тараканов звонил, — кисло заметил старый князь Тимофей, по-старчески медленно укладывая телефонную трубку на аппарат. — Оказывается, девка эта, жена Семёна, нагуляла дочь от сына хана Утямыш-Гирея, Ильхама.

— Вот! — Грязно выругался наследник.

— Да, — покивал князь. — Тот естественно желает удавить ту, так что к Семёну уже заявились посланники из Казани.

— Странно, что Тараканов решил нас предупредить.

— Старый лис ведёт свою игру.

— И что мы будем делать? — Тяжело выдохнул наследник. — Мы не ровня казанцам, — горько помотал головой Иван. — Убьют они Семёна, а мы, и ответить не сможем, чем уроним и так слабый авторитет рода. Будет ещё хуже, чем тогда, когда мы вынуждены были идти на поклон к Чернозубовым, оженив моих братьев на их дурных бабах.