Андрей Минин - Княжич

Щёлкнул замок, и я услышал их разговор:

— Не поздновато ли для визитов барышня? — Озадачено спросил голос Василя.

— Нет! — Категорично прозвучал звонкий голосок девушки.

Маша пожаловала… Эх! Надо встретить.

Не успел я встать с кровати, как наглый пёс специально вытянул свои лапы по сторонам, чтобы занять больше места.

— Где мальчик? У меня к нему разговор, — спросила Маша у мужиков.

— Спит уже. Приходи завтра, — пытались они её выпроводить.

— Вот ещё! Идите и разбудите, — прозвучали в её голосе стервозные нотки. Снова позабыла, что она холопка теперь.

Наёмники как воды в рот набрали, не зная, что сказать. Такой наглости они не ожидали это точно.

— Что за шум? — Вышел я в гостиную в одних трусах, разрисованных летающими пчёлками с полными вёдрами мёда и медведями, гоняющимися за ними.

Спасибо за это надо сказать личной служанке, покупавшей мне одежду в нашем родовом поместье.

— Ооо… — Открыла рот Маша, вылупившись на такое чудо.

— Кхм-кхм-кхм, — пытались скрыть смех мужики.

Взяв себя в руки, девушка сняла шубку, повесив её на вешалку, и подошла ко мне, сказав:

— Надо поговорить, — старалась она не смотреть на меня и на мои труселя.

Неожиданно Жук стал мне подмигивать. Василь от него не отставал.

— На вас что, тик напал? Подлечить? — Сдал я их с потрохами.

Маша успела обернуться и всё заметила.

— Вы, вы! — Сжимала она кулачки и гневно раздувала ноздри, поняв, чего это они.

— Мы это… на кухне будем, — убежали они от её гнева.

— Пф! — Фыркнула она точь в точь как Света.

Подружки, что тут скажешь? Даже повадки одинаковые.

— Ну, пойдём? — Пригласил я её в свою комнату, подмигнув, и еле увернулся от пощёчины, которую она хотела мне залепить. — Повезло тебе, что я такой простой. Другой бы за такое приказал выпороть холопку, — серьёзно заметил я.

— Меньше подмигивать надо, «доктор», — прошипела она на взводе и прошла вперёд, дав мне возможность себя хорошенько рассмотреть.

Мужики подмигивали не зря. Под шубой скрывалось простенькое белое платьице, только сильнее украшающее белокурую девушку и её точёную фигуру. Красивая чертовка.

— Итак? — Уселись мы на краешке кровати, подталкиваемые Шариком, недовольным соседством.

Посмотрев на меня, потом на пса, а затем на мои трусы, она недовольно скривилась и заговорила:

— Хотела рассказать тебе кое-что. Поговорить, — поджала она губы, собираясь с мыслями. — Так. Ты ведь знаешь, кто я? Только не ври, — не дала она мне и рта раскрыть. — Моя служанка охмурила каторжника, в чьём доме мы живём и тот рассказал как нас подслушал, а на утро побежал докладывать тебе, — обвинительно указала она на меня пальцем.

— Ну, да. Давно знаю, — пожал я плечами.

— И?

— Что и? — Не понял я. — Если боишься, что я сдам тебя боярину Гончарову, то не надо. Я не собираюсь этого делать. Как и как-то тебя обижать или использовать.

— Тогда может, отпустишь меня? — Затаила она дыхание. — Дашь вольную прямо сейчас?

Вот девка дурная! Не понимает что ли в какой ситуации находится?

— И куда ты пойдёшь? Твоя родня мертва. Ваш бизнес, имущество — растащено врагами. Ты — наследница, лакомый кусочек для многих. Гончаровы неплохо заплатят за твою голову, — резал я по живому. — Можешь, конечно, попытаться найти мужа из сильного рода, который возьмёт тебя в жёны. Его род отберёт принадлежащее тебе по праву рождения у Гончаровых, но ты ничего из этого не получишь. И не надейся. Скорее всего, вообще потом скоропостижно скончаешься!

Её глаза намокли, держалась она, пока не плача, но уже готовая разрыдаться.

— У меня есть подруга из боярского рода. Её семья мне поможет, — не очень уверенно сказала Маша, шмыгнув носом и задрожав.

— А её родители как отнесутся к тебе? Думаешь, они хотят из-за тебя начинать войну с Гончаровыми? Или ты будешь прятаться ото всех в своей комнате в их поместье и носа не казать на улице?

— Я… я… я… — Не выдержала таки она и заплакала, неловко обнял я её, прижав к себе, не зная что сказать. — Ничего, ничего. Здесь тебя не найдут, — утешал я её, поглаживая по спине. — Успокойся. Всё будет хорошо, — шептал я.

— Не правда, — сквозь слёзы выдавила она, содрогаясь всем телом.

Пока она плакала, в голову лезли всякие глупости вроде, какая она тёплая, хрупкая и красивая.

— Ты как? Чего смурная такая Машунь? — Спросила меня моя бывшая главная няня. — Поговорила с Семёном Андреевичем вчера?

— Поговорила, — кровожадно щёлкнула я ножницами, отрезав подгнивший побег огурца в теплице. — Разрыдалась как маленькая девочка, да ещё и сидя на нём.