Андрей Минин - Княжич

— Клубок змей! — Незаметно сплюнул я, успев уже позабыть, как ненавижу всё это ещё с дома.

— Бокал вина… кхм-кхм… сока? — Поправился слуга с круглым подносом в руках.

— Спасибо, — кивнул я, принимая стакан. — Ну, понеслась… — Заметил я, как ко мне целенаправленно движется мужик в мехах викуньи с женой под ручку и дочкой, тянула она родителей за собой. Отсидеться в сторонке не получилось.

— Так вот ты где! — Обвиняюще тыкнула в мою сторону пальцем молодая девушка, лет восемнадцати, подойдя вплотную. — Прячешься?

Родители за её спиной переглянулись и, не сговариваясь — тяжело выдохнули.

Мать притянула дочь к себе и прикрыла ей рот ладошкой, а отец выступил вперед, чуть склонившись и представившись.

— Боярин Московитый Евгений Максимович.

— Семён Андреевич из рода Смирновых, — поклонился я чуть ниже, чем он.

— Моя жена — Светлана Валерьевна, — взял он её под руку.

— Сударыня, — склонил я голову.

— И дочь — Светлана Евгеньевна, — недовольно посмотрел он на неё.

— Пф! — Фыркнула та, отвернувшись.

Её родители нахмурились. Ждёт её дома порка, к гадалке не ходи.

— Не помню, чтобы мы были представлены? С чего такая агрессия? Я вас как то обидел? — Обратился я к девушке с разрешения её родителей.

Странно всё это.

— Как будто сам не знаешь, — буркнула она, так и не повернув головы.

— Эммм… Боюсь и правда не знаю, — развел я руки в стороны перед её отцом и матерью.

Те только пожали плечами, сами не понимая, чего это на дочь нашло.

— Дочь? — Потребовал ответа от неё отец.

— Он, он… — Не находила она слов, раскрасневшись от гнева и негодования. — Он купил холопов на торгу! — Дотянулась-таки она до меня и тыкнула пальчиком в живот.

Я сразу всё понял. Под холопами она подразумевала Машу. Похоже её подружка.

— Эй! Только моя будущая жена может меня тыкать, — возмутился я на показ.

Светлана ещё больше покраснела, а вот её мама переводила взгляд с меня на дочь и не понимала, что здесь происходит.

— Холопов? Купил?

— Кхм-кхм, — прокашлялся муж и отец семейства. — Дорогая, ты же знаешь, как наша дочь недолюбливает рабство, а это оно и есть, хоть и называется по-другому, — пришел на помощь дочке папка, который судя по всему — знал, кого я в числе прочих тогда купил.

Только жена оставалась в неведении.

— Да? — С подозрением смотрела она — то на дочь, то на мужа.

— Да, милая, да, — внушительно так кивал Евгений Максимович.

— Дома поговорим, — отрезала она, ни на грош не поверив в его слова.

Кому, как ни ей знать свою дочь? Плевать ей на холопов, здесь что-то другое.

— Ты уж извини нас Семён Андреевич. Плохо мы выходит Свету воспитали, раз она бросается на первых встречных с обвинениями, — попросил у меня прощения боярин.

— Да всё в порядке Евгений Максимович. Молодая ещё, глупая, — уколол я её, не сдержавшись. Вон как зыркает, придерживаемая матерью. — Замуж её надо выдать, — подал я им идею.

— Думаешь, поможет? — С сомнением покосился он на дочь, желающую меня стукнуть.

— Определённо, — уверенно кивнул я.

— Пф!

— Тогда по весне жду сватов, — подколол меня боярин.

— Эээ…

— Хи-хи-хи, — рассмеялась его жена над моим выражением лица. Дочка же насупилась, смотря на меня исподлобья.

— Боюсь, она для меня старовата, — не нашелся я, чем ещё ответить. — Сколько ей уже? Восемнадцать, двадцать?

— Ах ты!

— Нашей малышке семнадцать только-только стукнуло, — погладила её по голове мама, успокаивая. — Умеет шить, вышивать. Вести хозяйство, следить за слугами и печь очень вкусный хлеб, — расхваливала она её, словно и правда предлагала взять в жёны.

— Пф! — Вновь фыркнула дочь.

— Ну, мы вас оставим. Вы тут пообщайтесь, обговорите всё, — увидел знакомых в толпе боярин и увел оглядывающуюся на нас с сомнением жену.

Что-то он задумал.

Заиграла музыка и все стали искать себе пару. Мне же выбора не дали, положила руки на мою шею Светлана, желая придушить.

Наклонилась и прошипела мне на ухо:

— И как тебе холопки? Хорошо ль ли постель греют? — Со злостью спросила она.

Взяв её за талию, я спокойно отвечал, стараясь не смотреть по сторонам. И так ей уже два раза на ноги наступил. В первый раз танцую, морщилась она, думая, что я это специально.

— Кровать мне греет Шарик. Мой пёс.

— Значит, они тебе спинку в бане моют?! — Продолжала она держать голову на моём плече, шепча разные предположения, граничащие с оскорблениями.