Андрей Стригин - Кирилл Обломов и его невероятные миры

— Я не настоящих не боюсь … а этих, — Юра пятится.

— Хорошо, я пойду, — неожиданно говорит Витя. Пот градом катится с лица, глаза впали, ноги подкашиваются, но он делает шаг вниз.

— Стой! — выкрикиваю я, мне становится невероятно стыдно, Витю всегда считали самым боязливым в классе, но на поверку он оказывается храбрее всех.

Витя без сил опускается на ступеньку, с благодарностью смотрит на меня:

— Кирюха, я сейчас отдышусь и вместе пойдём.

— Я тоже с вами, — опускает голову Игнат.

— И я, — Юра сжимает кулаки, весь облик выражает отвагу, вот только глаза бегают как испуганные тараканы.

— Давайте так, открываем дверь, я хватаю, то, что нам нужно, а вы, если вдруг, — от возникших мыслей мне становится дурно, но набравшись сил, продолжаю, — если вдруг кто-то встанет из своих ящиков, кидайте в них камни.

Возникает молчание, друзья выглядят совершенно подавленными, но вот кивает Игнат, а следом за ним и Юра с Витей. Они набирают камней, засовывают за рубашки и вроде как набираются уверенности. Набираюсь духа, медленно иду к двери, а она выдвигается из пространства, заполоняет всё собой, изображение страшного животного на ней всё так же скалит зубы, ощущение, что в любое мгновение спрыгнет и бросится на нас.

Останавливаюсь у двери, прислушиваюсь, тихо, даже очень тихо.

— Открывайте, — говорю я и слегка отступаю в сторону.

Друзья складывают на полу горочкой камни, чтоб было удобнее их хватать, если вдруг они понадобятся, дёргают за тяжёлое кольцо. В мёртвой тишине звучит громкий ржавый звук, от него кровь стынет в жилах. Дверь с усилием открывается, я просовываю руку с пылающим куском пластмассы, затаив дыхание, осматриваюсь. Всё как прежде, ящики, кроме того, что мы вскрыли, запечатаны, на полу валяются хлопья истлевших бинтов. Скользнул взглядом на стол, это даже не стол, а мощное сооружение на резных ножках, выточенных из целых брёвен, на нём лежит длинный меч со сгнившей рукояткой, это то, что нам нужно. Захожу, испуганно косясь на застывшую мумию, она всё так же таращится рубиновыми глазами. Почти бегом подлетаю к столу, с усилием отдираю меч и, стараясь не смотреть на вскрытый ящик, так же бегом устремляюсь к двери, но всё же, на прощание, метнул на мумию взгляд, она всё так же лежит в своём саркофаге. Но что это, в ворохе скомканных бинтов виднеется чёрная рука со скрюченными длинными пальцами.

Боже мой, её ведь не было! С рёвом вырываюсь за дверь:

— Закрывайте!!! — ору я.

Звучно хлопает дверь, я пячусь по ступеням наверх, стиснув в руках древний меч.

— Кирюха, что произошло? — срывающимися голосами спрашивают ребята, вместе со мной отступающие от двери, ещё мгновение и возникнет паника. С усилием пытаюсь заставить себя успокоиться, даже приостанавливаюсь.

— Видимо … показалось, — с трудом перевожу дух. — Померещится всякое. Давайте камень отодвигать.

— А, что там … тебе показалось? — Игнат заглядывает мне глаза.

— Ничего, — грубо обрываю его, а перед внутренним взором вижу чёрную, со скрюченными пальцами, руку. Откладываю в сторону непонятный предмет, так похожий на ноутбук, протискиваю лезвие в щель между камнями. — Навались! — выкрикиваю я. Лезвие меча опасно изгибается, неужели сломается, но камень неожиданно заваливается на нас, и мы едва успеваем отскочить, с оглушительным грохотом падает, в воздух взлетает целая завеса из пыли, тяжело переворачиваясь, устремляется вниз, прямо к двери. И тут, я вижу, дверь начинает открываться, сквозь образовавшуюся щель высовываются длинные пальцы со сломанными ногтями, камень с грохотом впечатывается в дверь и она захлопывается, отрубленные пальцы падают в пыль.

— Кирюха! — меня хватают за шиворот, — Ход, действительно ход! Полезли!

Словно во сне поднимаю ноутбук, лезу в чёрное отверстие, сзади подпирают, впереди дрыгаются, чьи-то ноги.

Через некоторое время вываливаемся в широкий туннель, явно современный, над нами вверх идёт шахта, а по бокам — железные скобы. Где-то на большой высоте виднеется свет, видимо пробивающийся сквозь щели канализационной крышки.

Отбросить тяжеленную крышку оказалось совсем просто, если сопоставить с испытаниями, которые оставили позади. Воздух, свежий воздух и солнце! Мы выскакиваем на поверхность, смеёмся, Витя неожиданно как всегда расплакался, но никто не стал над ним смеяться. Игнат обнял его:

— А ты, пупырь, молоток!

— Я не пупырь! — сквозь рыдания возмущается Витя.

— Да, конечно, — Игнат смущается, — прости … это по привычке. А ты оказался смелее всех нас.