Андрей Стригин - Кирилл Обломов и его невероятные миры

— Что-что, мы спасены! — обнимаю я друзей.

Некоторое время рыскаем по болоту в надежде найти подходящее место для посадки, но кругом топи и гнилые кочки. Не выдерживаю, зову Водяного. Он выныривает, шлёпнул губами, выпустил изо рта пару пузырей, смотрит на меня с таким обожанием, что меня едва не вывернуло наизнанку от его слащавой рожи.

— Вот что, лягушонок, — не в свойственной мне манере, обращаюсь я к нему, — натаскайте сюда плодородной земли, чтобы получился островок.

Он усиленно трёт лоб, в недоумении таращит глаза, всем видом показывая глупость с моей стороны.

— Может, пару лишних омутов нарыть? — осторожно изрекает он.

Я поднимаю руку и собираюсь щёлкнуть его по лбу.

— Ладно, понял, — заслоняясь от меня, шепелявит он, — мы исполним твою прихоть.

— На всё даю десять минут, — грозно поднимаю я брови.

Водяной вздыхает, погружается нарочито медленно, глубокомысленно вздыхая и пуская пузыри, что не выдерживаю и посылаю ему вдогонку щелчок. Но на этот раз он резво уклоняется, с шумом уходит на дно и лишь грязные пузыри вырываются на поверхность, лопаются, распространяя невыносимое зловоние. Всё же напакостничал, лягух-переросток! Я улыбаюсь, наблюдая как взбурлила вода, и несметные полчища подводных гадов начали строить островок. С удивлением наблюдаю за строительством, кто бы мог подумать, что в этом болоте развелось столько нечисти. Да …волшебное дерево здесь просто необходимо … чтобы сдержать их волшебный натиск.

Действительно, не прошло и десяти минут, а островок насыпан. С удовольствием на него перебираемся, порыскал внутренним взглядом под толщей земли, нахожу жилу чистейшей воды и вывожу её живительным родником на искусственный островок.

Первым делом напиваемся вкуснейшей водой, затем занимаемся посадкой волшебного семечка.

— А сколько оно будет прорастать? — Эмира с любопытством смотрит на лунку, где сидит волшебное зёрнышко.

— Полить надо, — заявляет Хрюх, затем спохватывается, набирает в ладони родниковой воды и осторожно льёт в лунку.

— Ну? — с нетерпением говорим мы. Но даже нет намёка на рост.

— А вдруг ему месяцы требуются, чтобы взойти? — вздыхает Катя, девочка совсем расстраивается:

— Послушай, Кирилл, а если чуток поколдовать, вдруг орешек проснётся? — встрепенулась она, с надеждой глядя на меня.

— Попробую, — задумываюсь я. — А что колдовать?

— Надо чтобы колдовство было направлено непосредственно на семечко, — предлагает Хрюх, задумчиво потирая ладони.

Вздыхаю, присаживаюсь:

— А если так? — мне неприятно это делать, но я пускаю, маленький жгучий огонёк к бархатистому боку семечка и … словно происходит маленький взрыв, с шумом разлетается земля и наружу выскакивает сердитый стебелёк.

Грозно покачиваясь, он выбрасывает множество отростков, растут изумрудные листья, пробегает дрожь, набухает почка и распускается странный золотой цветок, из него вырывается хищный язычок пламени и зависает у моего лица.

— Тише ты, — отшатываюсь я, — мне просто хотелось, чтобы ты вырос!

Почти бегом срываюсь к роднику, зачёрпываю воды и осторожно поливаю, застывшее в недоумении растение. Корешки жадно потянули воду, и стебелёк успокаивается, язычок пламени, не обжигая, скользит по моему лицу, из центра золотого цветка вылетает разноцветная пыльца и рассыпается на земле, словно конфетти от хлопушки. С хлопками уходят под воду испуганные мавки, выныривает Водяной, с недоумением тараща круглыми глазами.

— У вас всё в порядке? — булькнул он.

Я махнул рукой:

— Всё нормально … знакомьтесь с новым вашим соседом. Теперь в вашем болоте будет жить этот цветок.

Водяной с неприязнью глянул на него, поджал толстые губы:

— Не нравится мне он, по мне лучше гнилых пней, нет ничего прекраснее.

— Это спорное мнение, — смеюсь я.

— А как гнилушки светятся в темноте! — закатив глаза, не унимается Водяной.

Растение словно слушает наши разговоры, листья вздрагивают, странный цветок наклоняется, наружу выходят бархатистые тычинки, будто запорошенные серебряным порошком. Внезапно стебелёк распрямляется, как удав перед нападением, цветок резко разворачивается, лепестки задрожали, и мы с удивлением наблюдаем, как у основания золотого цветка открываются два блестящих глаза, прикрытые пушистыми ресницами.

— Ого! — восклицает Катя, вглядываясь в глаза растению.

Но цветок на неё не смотрит, всё его внимание сосредоточено куда-то вдаль, вглубь топей.