Д Штольц - Яд и Меч

— Что же произошло в Элегиаре?

— Одна беда пуще другой. Воистину глаголят, что родиться в королевской династии на Юге — дело трудное и опасное, а зерна Прафиала не дают своему владельцу мирной жизни.

— Пустослов, не трать наше драгоценное время! Ты совсем слеп, что не наблюдаешь в небе тучи? — отозвался недовольно Вицеллий, прячась под полы суконной накидки. — Давай короче и по делу.

Йонетий недовольно покосился на веномансера, но стерпел, будучи человеком интеллигентным, рожденным в семье пусть и небогатого, но аристократа.

— Когда я пришел в Элегиар, где пробыл с неделю… Хм… Да, это было в начале весны. Короля Морнелия Молиуса отравили. Поговаривают, что это сделал его брат, Джамо. Весь город подняла на уши гвардия. Обыскивали, казалось, каждый дом и рабский барак, даже в мою суму нырнули. Пресветлейший Морнелий выжил, но остался слеп на всю жизнь, а ведь ему всего лишь сорок лет.

— А что сделали с братом?

— Никак не знаю, увы, — улыбнулся вежливо Йонетий и почесал бедро длинными пальцами в тканевых митенках. — Если даже внутренний город закрыт, то в Золотой замок и мышь не проскочит.

— И это все, что ты узнал, чародей? — спросил Вицеллий.

— Вам мало? — искренне удивился Йонетий из Джамогеры и даже извлек мундштук глиняной трубки изо рта.

— С кем воюет сейчас Элегиар? — поднял бровь Вицеллий. — Кто сидит в Консулате? Какая политика складывается в отношении нелюдей в Золотом городе? Каков состав Коллегии магов?

— Какие у Вас точные вопросы… — протянул озадаченно Йонетий. — Увы, ведаю лишь про чародейскую область — Архимагом числится достопочтеннейший Абесибо Наур.

— И все?

— Да. Я свободный странник и не вникаю в политические интриги и войны чуждого мне королевства, почтенные. Знаю лишь о том, что коснулось лично меня и моей родины…

— Так куда вы направляетесь? — спросил путешествующего чародея Юлиан. — вы не ответили.

— Боится быть призванным на войну, вот и бежит куда глаза глядят, — хмыкнул Вицеллий, сложив на груди тощие руки.

— Я — паломник, — сконфуженно пробормотал Йонетий и коснулся шляпы, где висело несколько украшений. — И следую по Великим источникам неги. Раз уж в Детхае буйствуют рабы, то придется мне пойти сначала к озеру Офейи в Айрекке, а на обратном пути заглянуть на Мертвый Холм в Зунгруне. Да, надеюсь, что когда вернусь из Ноэля, в Детхае уже не будет этих воинственных существ.

— А зачем Вам в Ноэль? — удивился Юлиан де Лилле Адан.

— Как это зачем? Во имя Прафиала, да Ноэль же поднят из глубин нашими сердечными Праотцами, когда те вели за собой народ с Севера!

— Ах да… — Юлиан вспомнил программу обучения религии, в которую он не вникал, считая это пустыми сказками.

— Да что ты… — в свою очередь, Вицеллий ядовито улыбнулся. — Так из воды и подняли? Ради народа?

— Конечно. Это же Праотцы, наши благодетели, они заботятся о нас! Когда после жутких землетрясений Север отделился от Юга широким проливом, а потоки огня вырывались из недр кричащей земли и жгли все на своем пути, Великие Отцы отвели людей на тихий Юг, подняв Ноэль, чтобы по нему могли пройти.

— Охохохо… — расхохотался Вицеллий. — Но ведь демоны не могут чародействовать, колдунишка. А ведь есть еще версия, будто эти же Отцы и вырастили горы из пустошей, отчего и случились извержения вулканов. Что-то не сходится…

— Прошлое — туманно, но каждый верит в то, что хочет, — поджал с обидой губы Йонетий. — Это выбор каждого — по каким терниям следовать в объятия отца Фойреса, который возродит бренную душу и облачит в новые телесные одежды!

— Уж не поэт ли ты еще часом?

— Да, я — посол мысли и души, — кивнул Йонетий, и на его лицо легла тень неудовольствия от того, как Вицеллий кисло скривился.

— Хах. Ты не маг, колдунишка, ты — потешник!

Йонетий смолчал, сжал губы. И продолжил.

— Коль я не в силах утолить ваше любопытство скромными новостями, то могу попробовать узнать о будущем, что Вас ждет. За еще одну монетку, разумеется. Серебряный четвертак вполне подойдет, — Йонетий потерялся взором где-то в кроне деревьев, чтобы стерпеть обиду. — И мне пора будет устраиваться на ночлег, почтенные.

Прячась от колкого взгляда веномансера, от которого странствующий чародей уже порядком подустал, Йонетий склонил голову к груди. От наклона золотистая пышная кисточка на шляпе скакнула на другую сторону, а металлические побрякушки — символы каждого Священного места — звякнули меж собой. Юлиан кивнул, занырнул в кожаный и увесистый кошель, достал оттуда звонкий четвертак. Приняв с благодарностью монетку, маг спрятал ее под жилетку в кармашек и, выпустив пару колечек дыма, повел плечами. Будто готовился к чему-то.