Д Штольц - Яд и Меч

— Понятно. Значит снова ждать толпу негодующих глупцов у ворот особняка, — Мариэльд склонила седую голову набок и обратилась уже к сидящему рядом собеседнику. — Вицеллий, ты хотел прогуляться вдоль моря.

— Да, моя госпожа. Я буду рад, если вы составите мне компанию. Раз уж Юлиан сегодня занят… — на секунду Вицеллий с укором взглянул на графа.

— Я в вашем распоряжении завтра, учитель.

По лестнице, украшенной ковровой дорожкой, вверх, на второй этаж, и там граф Лилле Адан распахнул светлую створку двери из лорнейской сосны и вошел внутрь кабинета.

Юлиан жил в Ноэле уже три десятилетия, но каждый раз, когда он открывал дверь кабинета, ему казалось, что за столом из орехового дерева он увидит графа Тастемара. В своем любимом котарди, который всегда был одного кроя и отличался лишь цветом. И каждый раз Юлин вздрагивал от одной этой мысли, хотя откуда эта мысль появилась — не мог взять в толк, потому что кабинет в доме Старейшин в Ноэле был полной противоположностью Бордового Кабинета в Брасо-Дэнто. Огромные прямоугольные окна, завешанные мягкими шторами василькового цвета; покрытые светлыми коврами полы; обилие цветов в горшках и картины с морскими пейзажами.

И вот, привычно вспомнив события тридцатилетней давности, Юлиан нахмурил брови, энергичным шагом подошел к столу и, не садясь в кресло, стал оформлять документы. Длинными пальцами с большим сапфировым перстнем он достал другое кольцо из глубины нижнего ящика, из бархатного мешочка, и поставил гербовую печать на бумагу.

Затем вспомнил об одежде, что уже успела подсохнуть, навел порядок на столе, за которым привык работать по утрам, и снова вернулся в коридор. Оттуда по лестнице еще выше, на третий этаж. На самом верхнем ярусе располагались спальни личной прислуги, гостевые комнаты для особых гостей и покои Лилле Адан. Пройдя длинный светлый коридор, в котором по правую руку были высокие окна, а по левую — двери, Юлиан зашел в самую дальнюю спальню.

В мягком кресле цвета бурного моря сидела, подтянув колени к подбородку, сероглазая женщина с темными волосами, собранными из маленьких косичек в одну большую. Прищурив один глаз и высунув язык, она пыталась попасть ниткой в иглу, а меж колен зажимала мужскую рубаху. При виде Юлиана служанка подскочила, рассеянно улыбнулась и убрала так и не вдетую иглу с ниткой на низкий столик.

— Тео Юлиан, что с вами случилось? — удивленно спросила айорка, видя обеспокоенный вид графа.

— Ох, ночью расскажу, Фийя. Сейчас нет времени. Будь добра, дай костюм для города.

— Конечно, конечно…

Айорка, на вид лет двадцати пяти, еще стройненькая и худенькая, подбежала к огромному шкафу и стала доставать оттуда подготовленные вещи.

Юлиан стащил с себя мокрую одежду и под пристальным взглядом чуть раскрасневшейся Фийи быстро переоделся. Надел чулки, скрепив их на ноге ремешками крест-накрест, затем — серые шаровары по икры длиной, в штаны заправил васильковую рубаху. Поверх накинул жилет, украшенный голубыми олеандрами. После повязал кушак и обулся, бросил беглый взгляд в зеркало и подбежал к столу у окна.

Он достал поясную суму, уложил туда бумаги и после того, как Фийя поправила ему серебристые украшения в волосах, поцеловал женщину и буквально вылетел из комнаты. Там, на улице, его уже ждал оседланный конь, нетерпеливо бьющий копытом о землю. Ловко вскочив на жеребца, Юлиан послал его рысью к распахнутым кованым воротам и помчался по ровной дороге к Луциосу. В воздух взметнулась прибитая феллским ливнем пыль.

Юлиан растворился в роще ягодного тиса, которая прятала особняк Лилле Адан от любопытного взора путников с тракта Аше’Алъе. Тис облюбовал ноэльские склоны, и именно с этого негниющего хвойного дерева, причем, весьма ядовитого, строились торговые корабли в верфи около мыса Голубого Когтя.

— Тарантоша, скоро закат. Нам нужно быстрее попасть в порт.

Жилистый и тонкий гнедой конь, отдаленно напоминавший Юлиану своим норовом и вредностью того дикого мясистого жеребца сэра Рэя, фыркнул и ускорился. Вынырнув из объятий тисовой рощи, граф оказался на очень широком тракте — тот вел к спрятанному в бухте Луциосу, главной морской артерии Ноэльского графства.

Живописная бухта была изогнута и незаметна со стороны моря, лишь высокий маяк на мысе Голубого Когтя указывал на вход. Однако, портовый Луциос был настолько известен и на Юге, и на Севере, что многие капитаны находили фарватер Нериумовской бухты практическую вслепую, благодаря соседству с Лилейским островом, который служил своего рода ориентиром.