Сьюзен Пфеффер - Жизнь, какой мы ее знали [litres]

– Придется разгребать руками, – сказала она. – Дверь гаража открывается наружу. Другого выхода нет. Думаю, посудой получится быстрее, займемся этим все вместе. Джон, сходи в дом, собери кастрюли и сковородки в пакет для мусора и тащи их сюда. А мы пока тут руками поковыряемся.

Джон пустился в тяжелый обратный путь. Как только он отошел достаточно далеко, мама повернулась к Мэтту и спросила:

– Насколько все плохо?

– Ну, мы точно отрезаны от мира. Я как-то натыкался в гараже на старые папины беговые лыжи.

И ботинки тоже. Хоть какая-то мобильность. Велосипеды бесполезны. О машине можно забыть. Я надеюсь, ты меня правильно поймешь, но миссис Несбитт ушла вовремя.

– Я думала о том же, – ответила мама. – Как думаешь, дороги почистят когда-нибудь?

Мэтт покачал головой:

– Слишком мало людей, чтобы сделать это лопатами, а для техники нет топлива. Может, администрация как-то почистит центральные улицы, но тем все и ограничится. Мы сами по себе.

– Я думаю про больницу, – сказала мама.

– Тоже думал об этом. Туда не добраться. А Питеру не добраться до нас. И я бы не рассчитывал, что снег растает до апреля или мая. К тому же может нападать еще.

– Мне нравится Питер, – встряла я. – Но если мы не увидим его несколько недель или даже месяцев, это не конец света.

– Речь не об этом, – объяснил Мэтт. – Что, если кому-то из нас понадобится врач или больница? Что тогда?

– Просто будем очень осторожны, – сказала мама. – Чтобы врач не понадобился. А теперь давайте за дело, посмотрим, сколько мы тут разгребем руками, пока Джонни не вернулся и не выяснил, что мы только языками чесали.

Снег сыпался нам в перчатки, ноги в штанах тоже вымокли. Мы вздохнули с облегчением, когда Джон вернулся с кастрюлями и сковородками. Каждый взял по одной такой мини-лопате. С утварью дело пошло быстрее, но все равно потребовалось довольно много времени, прежде чем двери освободились достаточно.

Потом мама сообразила, что ключ от гаража в доме, и пришлось ждать, пока Мэтт доберется туда, возьмет ключ и придет к нам. Когда он вернулся, открыть гараж оказалось непросто. Но мы еще пораскидали снег, а потом вместе налегли на дверь, и она, к нашему общему облегчению, наконец подалась.

Прямо у двери стояли две лопаты. А еще десятикилограммовый мешок с солью, на котором было написано, что соль растапливает снег при минусовых температурах.

– А не растопит, – заявила мама, – потребуем вернуть деньги.

Это показалось нам всем до того смешным, что мы хохотали, пока не закашлялись.

– Лопат две, – сказал Мэтт. – Одна мне, другая Джону. Давай за дело.

– Нет, – остановила его мама. – Пойдемте сначала в дом и съедим что-нибудь. И аспирин выпьем.

– Да мы нормально, – заверил Мэтт. – Не волнуйся.

– Волноваться – моя работа, – ответила мама. – Издержки материнства. Быстро все в дом, еда и аспирин.

– А аспирин-то зачем? – шепотом спросила я Мэтта, пока мы брели к передней двери.

– Для сердца. Видимо, мама считает, что у нас сердца как у шестидесятилетних.

– Я все слышала. Просто не хочу рисковать сильнее, чем необходимо. К тому же у вас все будет болеть к концу этого предприятия. Можно уже начать пить аспирин.

Насчет «все будет болеть» мама оказалась права. Даже от чистки снега кастрюлями у меня ныли плечи и верхняя часть спины. И я была в восторге от мысли про обед (на который дали суп и шпинат – видимо, Попай [19]тоже участвовал в снегоуборке).

Пообедав, Мэтт и Джонни отправились работать: сначала расчистили место перед дверью на веранду, потом проложили дорожки от дома до гаража и от переднего крыльца до дороги. Потом притащили стремянку и счистили снег с крыши веранды. Времени это заняло много, но, кажется, работа доставила им удовольствие.

– Пока они чистят, давай-ка провернем стирку, – сказала мне мама. – Я буду растапливать снег, а ты стирай.

– Женская работа, – буркнула я, но, по правде говоря, как ни стремно мне стирать трусы Джона, я точно не хочу, чтобы он стирал мои.

Хоть мне и показалось, что спина болит после снега, это было ничто по сравнению с тем, как я себя чувствовала после стирки. С одной стороны, здорово, что воды теперь хватает на одежду. Мы чуть-чуть постирали с водой миссис Несбитт, но с тех пор шанса не выпадало, а это уже месяц как.

Но стирка – очень тяжелая работа. Во-первых, из снега получается не так уж много воды, так что маме приходилось снова и снова наполнять кастрюлю на печке. Во-вторых, вода сама какая-то грязноватая, и сложно понять, когда белье становится чистым. В-третьих, я переборщила с порошком, следовательно, полоскание занимает целую вечность. Вода с печки была очень горячей, а на кухне без отопления собачий холод, так что мое бедное тело совсем запуталось. Руки и лицо распарились, а ноги так и остались ледяными. И затем, после того как я заканчивала стирку и полоскание очередной раковины, мне приходилось все выжимать, а это требует еще больше сил, чем сами по себе стирка и полоскание. И все это ради одежды, которая все равно всегда замызганная.