Сьюзен Пфеффер - Жизнь, какой мы ее знали [litres]

Лучший момент каждого дня – заплыв в пруду. В воде я чувствую себя так, будто ничего плохого не случилось. Размышляю о рыбах: вот они вообще не в курсе, что происходит. У них все как раньше. Более того, сейчас, наверно, лучше, чем раньше, быть тунцом, сардиной или лососем – меньше шансов стать чьим-то обедом.

Комары становятся злее, или, может, люди больше беспокоятся из-за лихорадки Западного Нила – так или иначе, на пруду народу поубавилось. Это было бы на руку нам с Дэном, если бы Карен и Эмили из команды не стали бы плавать в то же время, что и мы.

Плавать вчетвером веселее, поскольку мы устраиваем гонки и играем в догонялки в воде по-жесткому, но после плавания уже так себе: не можем же мы с Дэном просто слинять в лесок, чтобы побыть наедине.

Не знаю, почему Карен и Эмили являются именно в это время: то ли совпадение, то ли им Дэн сказал, когда мы плаваем.

Мне не хватает поцелуев. Не хватает потрясного чувства, что у меня есть парень и я на свидании. Непонятно, будет ли у меня вообще когда-нибудь настоящее свидание. Все ведь закрыто: рестораны, кинотеатры, каток. У Дэна, наверное, уже есть права, но что толку, если сейчас никто просто так не катается, а живет он на другом конце города.

Конечно, все это чушь собачья. Но, видимо, сегодняшний кошмар навеян и этим тоже.

Вечером явился Питер. Принес банку разных орешков. Мама разглядывала ее так, словно это обед из пяти блюд на День благодарения: фаршированная индейка с пюре, и батат, и стручковая фасоль, и салат, и суп, и тыквенный пирог. А может, я сама все это воображала, глядя на банку с орехами.

– У меня аллергия на арахис, – сказал Питер, чуть ли не извиняясь. – Кто-то отдал мне ее давным-давно, и она все пылилась в шкафу.

Мама пригласила его остаться на ужин и в честь гостя закатила настоящий пир. Взяла банку с курицей, добавила к мясу несколько золотистых изюмин, и это почти сошло за куриный салат (если считать куриный салат смесью из баночной курятины и золотистого изюма). Она также подала свеклу и стручковую фасоль с виноградными луковками. А на десерт мы все получили сушеный инжир и финики – по одной штуке каждому.

– Хорошо сидим! – сказал за десертом Питер. – Прямо не хочется говорить «до свидания».

– Да уж, до свидания теперь дальше, чем до луны, – буркнула я, думая о своем, и все очень смеялись, на мой вкус слишком долго.

Когда мама поставила на стол фасоль и лук, Джонни спросил, не настало ли Рождество. Должна признаться, эти маленькие луковички и меня пришибли. Я заметила, что сама мама почти ничего не ела и Питер тоже, хотя он делал вид, что это лучший ужин в его жизни. Поэтому нам с Мэттом и Джонни досталось больше еды, и мы уж, не сомневайтесь, слопали ее всю.

Вместе со шпинатом или орешками Питер всегда приносит смерть. Он сказал, у него было двадцать случаев лихорадки Западного Нила и пятеро умерли. А двое погибли от пищевой аллергии.

– От голода люди иногда отваживаются съесть что-нибудь крайне опасное для них.

После ужина они с мамой вышли на улицу и уселись на качелях. До меня доносился их тихий разговор, но я не пыталась подслушивать. Ужасно, наверное, сейчас быть доктором. Раньше Питер излечивал пациентов. А теперь они просто умирают.

Он уехал до заката, потому что передвигается на велике, а уличные фонари теперь не горят, и по темноте дорога довольно опасная. Кроме того, теперь, без электричества, большинство людей ложится спать с заходом солнца.

– Живем по-фермерски, – говорит мама.

Она уже прекратила напоминать нам, что с фонариками мы только раздеваемся и укладываемся. Мы и без напоминаний держим в голове, как важен запас батареек.

Может, из-за купания, а может, из-за шутки про свидание мне приснилось, что у нас с Дэном настоящее свидание. Он забрал меня из дома, подарил бутоньерку из живых цветов, мы сели в машину и поехали в парк развлечений.

И там чудесно проводили время. Катались на каруселях и на колесе обозрения, мчались вниз по потрясающим американским горкам со скоростью сто миль в час, я совершенно не боялась, мне ужасно нравилось, и, пока летели вниз, мы целовались. Это было немыслимо прекрасно.

– Я проголодалась, – произнесла я, и сон сразу изменился, там больше не было Дэна.

Я находилась в какой-то длинной палатке со столами, заставленными едой. Выбор был роскошный – жаренная в молоке курица, настоящий салат с тунцом, пицца, овощи, фрукты. Апельсины размером с грейпфрут. Даже мороженое.

Я решила съесть хот-дог со всеми добавками. Намазала толстым слоем горчицу и кетчуп, положила релиш и квашеной капусты и сверху еще рубленого лука. И совсем уже собралась откусить, как кто-то рядом произнес: «Нельзя есть, пока не заплатишь».