Юлия Вариун - Игра в отношения

С этими мыслями женщина и скользила невидимой тенью по коридорам обратно к покоям Форда, надеясь, что тот уже успел разобраться с делами и спровадил Брайтона прочь. Ее маленькие аккуратные ступни ступали мягко по коврам, не давая никакого шума. Тонкие пальцы придерживали платье, чтобы не запутаться в длинном, расклешенном от берда подоле. Гибкое тело умело скрывалось от редких слуг, скрываясь в тени, ни выдав себя ни звуком, ни даже вздохом. И не потому, что в этом платье было стыдно показаться на глаза приличным людям. И не потому что ее босоногий и распущенный вид ввергнет в ужас любого встречного. А потому что она обещала… надевать этот разврат только для него.

Уже стоя перед дверьми в нужные апартаменты, Эрика хотела было задуматься, что же творит, но не дала себе на это гиблое дело шанса, будто кто-то невидимый, против ее воли поднял тонкую руку, складывая изящные пальчики в кулак. Стук в дверь раздался раньше, чем она успела сообразить, на что решилась. Раньше, чем приступ страха захлестнет и победит импульсивность ее поступка.

Минута… другая… еще миг перед запертой дверью и храбрость оставит наемницу, заставив бежать. Она уже делает шаг назад, но все еще смотрит на дверное полотно, не веря во все происходящее. Не понимая, как могла так сглупить. На что надеялась, о чем думала. Еще шажок назад и… дверь открывается, заставляя Эрику задержать дыхание и нервно сглотнуть вставший в горле ком.

Форд устало растер лицо, глядя на себя в зеркало над фарфоровой чашей для умывания. Вспоминать разговор с Брайтоном не хотелось, но надо было. Доктор все никак не мог понять, где ошибся, составляя для себя психологический портрет преступника. А потому через не хочу, но заставлял себя думать. Что бы больше не ошибаться. Такие оплошности могут стоить жизни невинным людям.

Норинг старательно анализировал ситуацию и полученные сведения, но мысли все время съезжали с нужного русла, наталкиваясь на образ неприступной наемницы. Сегодня она опять сбежала. Можно сказать, что ее и след простыл, так торопилась. И времени прошло прилично, даже Брайтона успел спровадить, а вкус насильно сорванного поцелуя все еще был на его губах, мешая думать о серьезном.

— Дурдом на выезде, — недовольно покачал головой Форд, отходя от зеркала и собираясь принять ванну перед сном. Мысль о том, чтобы пойти к Эрике и потребовать ответ за поцелуй мешала. Даже пуговицы на рубашке он не с первого раза расстегнул, чертыхаясь и сквозь зубы суля неприступной девчонке самые извращенные эротические кары, когда он до нее дорвется.

— Да чтоб вас! — зло выкрикнул в ответ на стук в дверь. — Я начинаю жалеть, что эмпат! Дадите вы мне покоя или кто кого-то опять убил в этом благодатном крае вечных холодов, сырости, однообразной еды и женщин с придурью?

Не удосужившись застегнуться обратно, Форд ворча, как вечно недовольный старик, направился к двери. Разум застланный гневом не позволил дару почувствовать визитера. А потому открывал визитеру не пацифист — душка — эмпат, а усталый и раздраженный на весь свет мужчина, которому явно недостает женской ласки.

Резко распахнулась дверь, являя стоявшей в коридоре Эрике доктора Форда. В ее взгляде и так е было решительности, а узрев его в состоянии близком к взрыву, та и вовсе попыталась сделать шаг назад.

— Стоять! — прикрикнул Форд, видя, что решительность, если она и была, то явно иссякла в очаровательнице, стоявшей сейчас перед ним босяком и в вечернем платье, не предполагающем ношения белья… Эрика украдкой сглотнула ком в горле и все же вздернула подбородок, набираясь храбрости, подходя ближе. В ее взгляде было все отчаяние, скопившееся за долгие годы одиночества и боли. За многочисленные ночи в слезах и самобичевании. Где-то на дне серых глаз плескались остатки храбрости, которой сейчас так не хватало ей, чтобы сказать хотя бы «привет», но наемница все равно не отводит серого взгляда, а только делает еще шаг к нему. Замершему, нет, не в ожидании. А от приятного удивления. И он уже хотел протянуть руку и коснуться ее, когда неуверенный голос Эрики зазвучал, проникая под кожу, обжигая, как пламя, отравляя… как самый беспощадный и болезненный яд.

— Поиграй со мною, — тихо произносят женские губы, и от желания обладать у Форда сжимаются кулаки. Ноздри хищно раздуваются, а глаза зло прищуриваются. И вот он казалось бы миг, которого Эрика боялась. Она влюбилась. Сдалась на волю чувств. Проявила слабость. Пришла просить о близости с мужчиной, который судя по всему собирается ее выставить вон. Иначе, отчего он так зло на нее смотрит?