Фрауке Шойнеманн - Генри Смарт и секрет золотого кубка [litres]

Хильда, скрестив руки на груди, сверлит д’Артаньяна злым взглядом:

– Ладно. Вы хотели попасть в прошлое. И выдумали всё это представление с Альберихом, золотом нибелунгов и карликами. Но я так и не поняла – зачем? Для чего вся эта белиберда?

Д’Артаньян делает глубокий вдох:

– L’amour. Любовь.

Последние слова слышатся лишь как хриплый шёпот. В некоторой склонности к драматизму французам не откажешь. Я понимаю, что ничего смешного тут нет, но не могу сдержать усмешки.

– Любовь?! И это единственная причина? Именно из-за этого вы непременно хотели попасть в прошлое? Из-за любви?!

Он кивает:

– Oui. Я должен был спасти любовь всей моей жизни. Я был в долгу перед ней.

Постепенно я начинаю понимать, что он имеет в виду. Или скорее – кого. Да это и так ясно. В общем, поэтому он девушку с собой и притащил.

– Речь о Констанции, да? Вы любите её, верно?

Он снова кивает:

– Да. О Констанции Бонасье. Впервые увидев её, я без памяти влюбился. Моё сердце принадлежит ей одной уже больше четырёхсот лет.

Госпожа Урдман вздыхает. Оттого ли, что считает это романтичным или д’Артаньяна – последним дураком, сказать трудно.

Но Хильда хочет знать подробности:

– Секундочку! Вы всё это устроили, чтобы забрать эту девушку в настоящее? Я правильно поняла?

– Совершенно верно. Много-много лет назад я совершил ужасную ошибку. Я не позаботился о Констанции как до́лжно. Она помогла спасти честь королевы и при этом сама подверглась большой опасности. В тот вечер, на который был назначен бал-маскарад – именно тот, который мы с вами только что провели там, – я видел её в последний раз. Уже на следующий день её похитили ищейки кардинала и эта гнусная леди де Винтер. И я не предотвратил этого. Её убили, и всё по моей вине. – Глядя в землю, он замолкает.

Ого! Жуткая история. Теперь, когда он упомянул имя леди де Винтер, вспоминаю и я. В фильме она тоже была. Но разве всё не закончилось хеппи-эндом? Ну, в фильме. В реальной жизни, похоже, нет.

– И тогда вам пришла в голову мысль спасти Констанцию в будущем? – уточняю я.

Д’Артаньян молча кивает.

– А как вы собираетесь объяснять ей, когда она проснётся, где она очутилась? И вообще – почему она всё ещё спит? Вы ей что, яду дали?

– Слушайте, яду – это сильное преувеличение. Я прижал к её лицу тряпку, смоченную эфиром. В конце концов, на долгие объяснения не было времени. Я абсолютно уверен, что Констанция довольно скоро сориентируется в настоящем. Я ей в этом помогу.

– Но это же абсолютный идиотизм! Совершенно дурацкая идея! – кипятится Хильда. – Нельзя вот так запросто отменить собственные ошибки, совершённые в прошлом. Это невозможно. Тем самым вы всё ставите с ног на голову! И кроме того, для Констанции вы теперь старый пень. Вы в отцы ей годитесь. Если не в деды.

– Мне всё равно, – упрямо возражает д’Артаньян. – Меня не волнует, как там протекает жизнь – лишь бы Констанции было хорошо. Пусть даже теперь я для неё старик. У меня было четыреста пятьдесят лет, чтобы поразмышлять об этом. Оно того стоило.

Госпожа Урдман качает головой:

– Я не должна была идти на это! И всё из-за каких-то жалких четырёхсот пятидесяти лет! – ворчит она.

– Ну, как говорится, поезд ушёл, – кратко, но точно формулирует Зигфрид, – и нам тоже пора делать ноги. Если никакого золота нибелунгов нет, мы можем возвращаться домой.

– Тут ты, в порядке исключения, абсолютно прав, Зигфрид, – вздыхает Хильда. – Полетим в Байройт и доложим Вотану обо всей этой ужасной неразберихе.

– Эй, а мне как быть? – протестую я. – Мне нужно в Сан-Франциско!

– Точно, – кивает Хильда. – Сперва летим туда. Нам ведь и Верданди забрать нужно. Чёрт, такой галоп получится. И совершенно понапрасну. Ещё раз большое спасибо, д’Артаньян!

Тот откашливается:

– Да, признаю. Я в самом деле доставил вам много хлопот. Мне действительно очень жаль. Сейчас уже очень поздно. Предлагаю пойти в «Посольство». Я приготовлю нам на ужин что-нибудь вкусное, а потом вы для начала как следует выспитесь. У меня две комнаты для гостей, места хватит. Когда утром придёте в себя, полетите обратно. D’accord? Согласны?

Вкусно поесть – звучит заманчиво! При одной мысли о еде я понимаю, что сейчас умру голодной смертью. Пока остальные не успели отклонить это предложение, я тороплюсь его принять:

– Спасибо за приглашение! Идея супер! А что на ужин? Хотя, в общем-то, неважно. Не сомневаюсь, что у вас всё вкусно.

Мой восторг так очевиден, что Хильда, Зигфрид и госпожа Урдман посчитали сопротивление бессмысленным.