Вальтер Моэрс - Румо, или Чудеса в темноте

Смейк служил арбитром на боксерских соревнованиях фенгенов и военным советником во время междоусобных войн наттиффтоффов, имел официальную лицензию секунданта, допускавшую участие в дуэлях флоринтской знати, и выступал судьей на шахматных турнирах вольпертингеров, проходивших в Бухтинге. Кроме того, в его послужном списке значились организация петушиных боев и прием ставок на всецамонийском турнире по борьбе орнийских червяков, а еще ему случилось побывать заводилой на мидгардских состязаниях гномов и крупье в городе Форт-Уна — столице азартных игр. Нет, Смейк не боец, Смейк — игрок. Он успел подробно изучить, как проходят битвы, понаблюдать за противниками, обдумать самые разнообразные победы и поражения. Когда знаешь о борьбе все, можешь предугадать ее исход. И Смейк задался целью: развивать в себе способность предугадывать исход борьбы. Это стало его страстью.

— Как-то раз я наблюдал драку двух гидр-скорпионов, — заговорил Смейк, и Румо навострил уши. «Гидры-скорпионы», — подумал вольпертингер и тут же представил, как эти мелкие создания заскребли лапками у него в голове.

— Гидры-скорпионы — очень маленькие и ужасно ядовитые создания. На кончике каждого из семи гибких хвостов находится по ядовитому жалу, — продолжал Смейк.

Румо отряхнулся.

— Рассказать, чем кончилась драка?

— Говори, конечно! — рявкнул Румо.

— Бреду я как-то по пустыне, скука одолевает, и тут вижу в песке двух ядовитых тварей. Решил сам с собой держать пари, поставил на одну из гидр — ту, что поменьше и попроворнее. Сперва они немного покружили в песке — этакий чопорный танец, как будто придворные меряются учтивостью и почтением. И вдруг первая гидра, что покрупнее, берет быка за рога: провернув обманный маневр, одним ударом приканчивает вторую. Чик — и готово. Мало того: победитель сожрал проигравшего! А я сам себе проиграл и у себя же выиграл.

Румо наморщил лобик.

— Но самое удивительное случилось потом: разделавшись с противником, гидра-победительница ужалила сама себя в голову и испустила дух в страшных конвульсиях.

Румо фыркнул.

— Позже кое-кто, знавший толк в гидрах-скорпионах, объяснил мне: это были самец и самка.

— Самец и самка?

— Ну да, парочка, — подытожил Смейк свой рассказ, впрочем, не слишком-то утешительно. — Чудо любви.

— Ничего не понимаю, — проговорил Румо.

— Я тоже, — вздохнул Смейк и скрылся под водой.

Ночью Румо долго не мог сомкнуть глаз, пытаясь осмыслить слова «самец» и «самка». Так ничего и не придумал, зато обнаружил, что в пасти вот-вот вырастут три новых зуба. Пока зубов было четыре, и Румо с удовольствием ощупывал их языком, радуясь тому, какие они гладкие и острые. Скоро у него будет полно таких зубов, прямо как у большого белого медведя в клетке.

Наконец Румо уснул. Ему снилось, будто он медведь, настоящий медведь с белой шерстью и серебристыми зубами — огромный, сильный, опасный. Медведь охотился. Шел на задних лапах и угрожающе ревел, а стая черных теней убегала от него. Маленький вольпертингер рассмеялся во сне.

Тем временем Румо немного освоился в пещере. Смейк строго-настрого велел ему придерживаться следующих пяти правил:

Правило номер 1: Держись подальше от клеток с дикими зверями.

Правило номер 2: Держись подальше от ям, откуда высовываются щупальца.

Правило номер 3: Не пытайся перелезть через решетку.

Правило номер 4: Когда приходят циклопы, прячься в берлогу.

Правило номер 5: Если не успеваешь добежать до берлоги, как можно меньше двигайся на глазах у циклопов.

Из всех пленников пещеры Румо пользовался наибольшей свободой: его не связали, не посадили ни в клетку, ни на цепь, ему не приходилось прятаться в яме с водой. Он мог подойти к любой кормушке или поилке — ну, кроме тех, что стояли в клетках диких зверей. Разгуливал по всем уголкам пещеры, и при этом только у него была своя берлога, где можно спрятаться от циклопов. К тому же, когда становилось совсем уж страшно, Румо имел возможность пойти к Фольцотану Смейку и послушать его рассказы. Когда циклопы трубили в ракушки и барабанили — в последнее время такое случалось все чаще, — Румо пробирался к Смейку в надежде отвлечься от страшного шума.