Алексей Осадчук - Сумеречный Обелиск [litres с оптимизированной обложкой]

– Почему же? – задал я вопрос, уже зная ответ.

– Потому что еще не умею пользоваться такими инструментами… – опустив глаза, сообщила юная художница.

Хруст стоит молча, боясь проронить хотя бы слово. По глазам вижу – ничего не понимает, но откуда-то знает, что все будет хорошо.

– Как же ты рисовала до этого? – поинтересовался я.

– Так это… – Лия торопливо сгрузила подарки на стол и достала что-то из маленького кармашка. – Вот!

– Что это?

– Это мне мама когда-то показала, как рисовать дикую лозу. И записала: вдруг я забуду, какими красками и кисточками надо пользоваться. И какие слова при этом говорить…

– Слова? – а вот это было для меня сюрпризом.

Тут пришел на помощь Хруст:

– Наговор это древний… Жена моя, ныне покойная, от бабки получила. Затем свою дочку научила, а та уже и своему дитю науку передала…

Хм… вот оно, значит, как… Хитро… Профа с двойным дном… Мало нарисовать – еще и заговорить надо. Этот момент я как-то пропустил. Ну, мне простительно… Тут в этих профессиях сам черт ногу сломит… В следующий раз буду знать, что искать…

– Лия, не переживай, тот купец, что продал мне твои краски, дал мне вот это, – сказал я, доставая пять листков, свернутых трубочкой и перетянутых светло-зелеными лентами.

Девочка дрожащими руками взяла свертки и начала медленно разворачивать каждый.

Вот он, момент истины… Любопытно, кто больше волнуется? Лия или я?

Прошли томительные пять минут, и закончившая чтение девочка наконец подняла на меня глаза.

– Что скажешь? – стараясь держать себя в руках, спросил я.

– Это эскизы, – ответила она. – Похожие на тот, что дала мне мама, только лучше и красивее нарисованные. Их очень легко повторить. Я теперь смогу такие же рисовать. И слова легко запоминаются.

Да! Да! Да! От счастья мне хотелось прыгать и улюлюкать! Но приходилось сдерживаться: еще испугаю ребенка. У меня получилось! Мы идем вперед навстречу прогрессу!

Стоп! Не понял…

– Какие еще слова? – быстро спросил я.

– Похожие на те, которые я уже знаю. После маминого наговора мой рисунок защищал и делал вещь крепче.

Супер! Значит, наговор идет в комплекте неразрывно с эскизом. Фух… Одной головной болью меньше…

– А что с этими эскизами?

Девочка стала показывать пальчиком и объяснять:

– Если нарисую этот орнамент на дедовой телеге, она станет быстрее.

Вижу, как широко раскрылись глаза Хруста.

– С теми листиками на молотке – деда будет ловчее попадать по гвоздям и скобам. А вон те цветы на стенах шатра добавят тепла холодными зимними ночами…

М-да… Блеск! Великолепно!

– Огромное вам спасибо, дядя Ольд! – весело смеясь, крикнула маленькая художница и выскочила вприпрыжку со всеми своими сокровищами прочь из шатра.

Надо не забыть объявить всем, чтобы никто не препятствовал ребенку. Пусть рисует где хочет и на чем хочет. Пускай тренируется.

С Хрустом разобрался тоже быстро. Вручил ему инструменты, чертежи и кое-что из материалов. Тот долго благодарил за себя и за внучку. Затем мы пожали друг другу руки, и он поспешил в мастерскую начинать испытывать новые знания на практике.

Вот она, первая капелька, от которой, я очень надеюсь, разойдутся очень широкие круги…

До позднего вечера я ходил по лагерю и, как говорится, нес науку в массы. Чем здорово взбудоражил местное общество…

Уже перед сном, закутавшись в теплые шкуры, открыл панельку управления кланом. Кажется, так и заснул, наблюдая со счастливым лицом, как грустный и безжизненный «серый» цвет стремительно вытесняется новым, веселым, дающим надежду «зеленым»…

– Значится, так… – потирая густую рыжую бороду, начал Захарий. – Этот для стрелков… Этот для тех, кто со щитами первый натиск сдерживать будут… Ну, и последний – для копейщиков…

Крепкие ладони кузнеца бережно поправляют разложенные доспехи и оружие на широком камне, который он загодя выбрал для демонстрации. Я, Дрой Клык, а также все парни из нашего отряда, включая выздоровевших Сита и Хорма, – приемная комиссия. Надо было видеть рожи мужиков, восхищенно рассматривавших новую «зеленую» экипировку.

Обвожу удовлетворенным взглядом лица моих товарищей по оружию и громко говорю:

– У меня есть предложение!

Все разговоры прекратились, и мужики дружно уставились на меня.

– Каждый из трех комплектов по моей просьбе сделан специально для Дроя, Крима и Сита. Почему так, спросите вы? Все просто. Захарий, объяснишь?