Сара Маас - Королевство крыльев и руин [litres]

Я до конца не верила в его воскрешение, пока не увидела его лицо и глаза, снова полные звезд. Но и тогда я все еще боялась поверить в реальность случившегося. Вдруг это – видение, порожденное моим измученным разумом?

– Я вполне настоящий, – заверил меня Риз, целуя меня в лоб. – Но вас всех ждет не менее впечатляющий сюрприз.

Он махнул в сторону Котла:

– Вытащите оттуда нашу дорогую Амрену, пока она не простудилась в ледяной воде.

Услышав это, Вариан бросился к нам. Мор подбежала к Котлу, сунула туда руку и закричала.

– Как? – только и могла спросить я.

Азриель с Варианом уже были возле Котла, помогая вытаскивать из темной воды мокрое и очень знакомое тело.

Амрена дышала. Ее лицо осталось прежним, однако…

– Когда Котел запечатывался, она оказалась там, – пояснил Риз. – Уж не знаю, куда мы с ней направлялись.

Амрена отфыркивалась. Потом ее вытошнило на каменистую землю. Мор осторожно похлопывала ее по спине.

– И тогда я протянул руку, – тихо продолжал Риз. – На всякий случай – вдруг Амрена захочет вернуться?

Амрена открыла глаза. Вариан закричал от радости. Я знала, с чем она рассталась, чтобы вернуться. Передо мной была фэйская женщина, и не более того. Серебристые глаза уже не напоминали ртуть. В них не было ни дыма, ни пылающего тумана.

Обычная фэйка без каких-либо сверхъестественных сил.

Амрена улыбнулась мне. Может, это и было ее последним подарком?

Но кому? Вариану – да. А вот насчет нас… я почему-то сомневалась.

Нужно похоронить отца. Эта мысль пробилась ко мне сразу же, как только немного улеглись страхи и переживания последних двух часов. Получив от Азриеля подтверждение, что сражение полностью закончилось на всем поле, мы с Нестой и Элайной отправились туда, где лежало тело нашего отца.

Мне стоило немалых усилий выпустить руку Риза, в которую я вцепилась с того самого момента, когда ожило его сердце. Но у него были свои заботы. Требовалось собрать остатки наших армий, навести хотя бы относительный порядок среди живых и оценить предварительные размеры потерь.

Я чуть не начала упрашивать Риза пойти с нами. Я знала: он бы согласился. Однако в глубине души я понимала: хоронить отца должны мы втроем, и больше никто.

И потому я выпустила руку Риза, дважды поцеловала его и оставила в лагере – помогать Мор тащить Кассиана к ближайшему лекарю. Сам тот едва переставлял ноги.

Неста смотрела им вслед. Может, после расправы над королем она успела чем-то помочь Кассиану? Или же бессмертная кровь Кассиана и магическое «латание», произведенное Азриелем, позволили ему держаться на ногах, хотя одна из них была серьезно покалечена? Я уже не говорю про сломанные крылья… Спрашивать Несту я не решилась, а она ничего не объясняла. Она молча взяла у Элайны ведро с водой, и мы отправились на поляну.

Обезглавленный труп короля валялся на прежнем месте. Вороны уже начали свой пир. Неста плюнула на него. Вороны лениво вспорхнули и тут же уселись снова.

Сюда почти не доносились крики и стоны раненых. Солнце весело светило сквозь кроны окрестных деревьев. Поляна выглядела бы совсем мирной, если бы не пятна крови на мху. Острое фэйское чутье сразу подсказывало, чья это кровь: короля, Кассиана или Несты.

На теле нашего отца внешних повреждений не было. Матерь хотя бы уберегла его от ран и не сделала добычей воронов.

Элайна умыла ему лицо. Расчесала волосы и бороду. Расправила одежду. Уж не знаю, где ей удалось найти полевые цветы. Один букетик она положила возле головы отца, второй – ему на грудь.

Мы молча смотрели на него.

– Я люблю тебя, – дрожащим голосом произнесла Элайна.

Неста не сказала ничего. Ее лицо было непроницаемым. Глаза потемнели от теней. Я умолчала о том, что видела все события, произошедшие на этой поляне. Пусть сами расскажут.

– Нам нужно произносить молитву? – спросила Элайна.

Насколько я помнила, в мире людей над усопшими не читали молитв. Но в Притиании…

– Да примет тебя Матерь, – прошептала я, повторяя слова, которых не слышала со времен Подгорья. – Да пройдешь ты сквозь врата и вкусишь аромат бессмертной земли, полной молока и меда.

Над моими пальцами вспыхнули язычки пламени. Остатки магической силы, которые я вытащила неизвестно из каких глубин.

– Не страшись зла. Не страшись боли, – дрожащими губами произносила я. – Да вступишь ты в вечность.

По бледным щекам Элайны текли слезы. Она наклонилась и поправила цветок на отцовской груди: нежный, с белыми лепестками. Потом отошла и кивнула.