Сергей Корьев - Чартер в 13-й век [СИ]

— Но я даже не беременна. Значит…

Я перебила её:

— Значит, ты встретишься со своим Сержем, и у вас появится младенец мужского пола. Радуйся.

— Боже, я уже думала, что никогда не увижу Серёжу. Читай дальше.

«Не знаю, писать ли об этом, но муж Женевьевы однажды исчезнет. Долго, очень долго они будут блуждать в одиночестве, но судьба не отвернётся от них».

— Как исчезнет? Только не это. Серж не может исчезнуть и оставить меня одну. А как же наш сын? Нет, этого не может быть! Там есть ещё что-то о нас с Сергеем? — вскрикнула подруга.

— Нет, о тебе там больше ничего нет. Мне продолжать?

— Да, да, — рассеянно кивнула Жэка.

«Я была потрясена тем, что прочитала и решила отложить дальнейшее изучение книги на завтра, но на следующий день так и не смогла найти её. Тем не менее, написала письмо, вложила его в завещание и подумала, будь, что будет!

Хочется верить, что мы с вами ещё встретимся. Да, Машка, куда ты тогда пропала? Нам пришлось взломать дверь. Твой муж так хотел поговорить с тобой, но тебя в комнате не было. Не дрейфь, он тебя любит и никогда не изменял. Верь. Возвращайся и прости его. Он, как мне показалось, неплохой парень. Конечно, не без тараканов в голове, а у кого их нет?

Целую. Жду в гости.

— Это всё? — поинтересовалась Женевьева.

— Вроде да, — я даже перевернула листок, — и тут пусто.

Дни, заполненные экскурсиями, пролетели незаметно. Попрощавшись с Парижем, вернулись в Москву и стали с нетерпением дожидаться похода в антикварный магазин.

На Арбате, как всегда, сновали многочисленные туристы, разместились уличные художники и торговцы сувенирами. Мы влились в общую толпу и, пройдя мимо «Праги» нашли нужную нам дверь. Над головой звякнул колокольчик, известив владельцев о приходе вероятных клиентов. Мы поднялись на второй этаж. За прилавком виднелся молодой человек, перебиравший что-то на витрине.

— Вас что-то интересует? — оторвавшись от дела, спросил он.

— Можно, мы сначала осмотримся?

— Конечно, проходите. Только зал справа не для посетителей. Извините, там находятся вещи, принесённые на комиссию или же оставшиеся невостребованными в течение длительного времени.

Тут мой взгляд выхватил книгу в красном сафьяновом переплёте в той самой комнате, куда вход был запрещён.

— Извините, — обратилась к продавцу, — я заметила книгу вон там, на столе, — и указала на случайную находку.

— Какая книга?

— В комнате напротив.

— Вы о книге в красном сафьяновом переплёте?

— О ней самой.

— Сейчас принесу. Она у нас уже второй год. Никто не обращал на неё внимания, хотя часто спрашивали показать. Текст, к сожалению, написан по-арабски, там всего три иллюстрации и уйма пустых страниц. Вы не передумали насчёт покупки?

— Нет, нет, принесите взглянуть.

Вскоре мы разглядывали свою находку. Действительно, содержимое книги было написано арабской вязью, и имелось, как и сказал продавец, всего три чёрно-белых иллюстрации, да и те не особо хорошего качества. Я незаметно толкнула подругу, привлекая её внимание.

— Та самая, — стараясь, чтобы меня не услышал молодой человек, шепнула я.

Женевьева понимающе кивнула. Мы продолжили рассматривать сей раритет, и тут я заметила, что на пустых страницах стали проявляться какие-то надписи. Пришлось поспешно захлопнуть книгу, чтобы продавец ничего не заметил и не вздумал поднять цену.

— Сколько? — задала вопрос изумлённому парню.

— Вы всё-таки решились на покупку? Напрасно, книга не такая уж и старая. Судя по переплёту, конец девятнадцатого века.

— Так сколько?

— Десять.

— Что десять?

— Тысяч рублей.

Расплатившись, вновь вышли на Арбат и спустились в метро. Дома, раскрыв фолиант, обнаружили надпись на французском языке. Текст повествовал о том, что во времена Великой французской революции, погибло множество ни в чём не повинных людей. Террор захлестнул всю страну.

— Интересно, зачем нам это знать? — спросила подруга.

— Смотри, Жэка, кажется, появляется какая-то картинка.

Мы обе уставились на рисунок.

— Боже, это же мы с тобой, а рядом какая-то женщина, — вскрикнула Женевьева.

— Смотри, смотри, тут вроде бы плаха и палач с топором, — я обратила внимание подруги на новые детали.

— Машка, а что мы делаем на плахе?

— А я знаю.

Внезапно Женевьева громко чихнула.

— Ты чего?

— Глянь, со страниц сыплется пыль. Вот я и чихаю.

Тут и на меня напал чих. Минут пять мы не могли остановиться. Захлопнув книгу, потопали в ванную, но были остановлены громким мужским голосом, вещавшим на языке Вольтера и Гюго: