Дарья Быкова: Дорогой чужого проклятия [СИ]

— Что Вам угодно? — кажется, голос не дрожал. Хотя, думаю, они привыкли. Ничего приятного во внимании инквизиции нет. Ни для кого.

— Всего лишь задать Вам пару вопросов, — улыбнулся одними губами один из инквизиторов. Ага, по вопросу от каждого, не иначе. Второй просто молча и в упор меня рассматривал. — Пригласите зайти?

Я кивнула, получилось как-то нервно, и первой вошла в дом, показывая дорогу. Хотя, возможно, они прекрасно осведомлены, где моя комната. А то и побывали в ней.

Комната, собственно, была на первом этаже, и у меня мелькнула глупая и неуместная мысль: если что — можно выпрыгнуть в окно. Определённо, нервы.

Сама села в кресло, оставив им обшарпанный диван. Кресло, впрочем, было не лучше, они с диваном явно когда-то были одним комплектом и состарились, как и полагается, вместе. Кресло для себя я выбрала потому, что хотелось сохранить хоть какую-то дистанцию.

На своих незваных гостей смотреть не хотелось, и я задумчиво смотрела по сторонам, словно сама оказалась тут первый раз. В комнате было немного мебели, но для меня это скорее плюс — я люблю пространство. И терпеть не могу, когда нельзя сделать и двух шагов, не споткнувшись о какой-нибудь стул или любой другой предмет мебели, как это было в общежитии — там мы на двоих делили комнату в два, нет, даже, наверное, в три раза меньшую, чем эта. В этой было метров тридцать, высокий потолок — более трёх метров, и два высоких же окна, занавески на которых были единственным предметом интерьера младше меня, на них ещё чётко просматривался рисунок — легкомысленные цветочки. На подоконниках стояли различные комнатные цветы в горшках самого разного размера — остались от предыдущего жильца, как пояснила мне хозяйка дома. «Можешь делать с ними, что хочешь» — сказала она, и я решила оставить, поливала, когда вспоминала, и даже подкормила один своей энергией — растения тоже можно исцелять, хотя и труднее, чем людей, слишком они иные. Но зато и энергии на комнатный цветочек надо куда меньше, чем на человека.

Вообще, обстановка в комнате говорила об утраченной роскоши — и пол, и мебель были явно хорошего качества, но им было слишком много лет. Они ещё исправно служили, но свой фешенебельный вид уже потеряли. Кроме кресла и дивана — на нём я, собственно, и спала, даже не раскладывая, был ещё шкаф, поистине огромный — даже перевези я все свои вещи, не заполнила бы и половину. Впрочем, как говорила моя соседка по общежитию, у меня просто возмутительно и непозволительно мало вещей.

Стола в комнате не было, вместо него я использовала один из подоконников — он был достаточно широким. Придвигала к нему кресло, и получалось вполне приемлемое рабочее место.

Я уже всю обстановку рассмотрела заново, а инквизиторы всё молчали. И, подавив желание забиться в кресло с ногами, а ещё лучше спрятаться за него или в шкаф — взгляды у господ инквизиторов были недобрыми, выпрямилась и вопросительно взглянула в ответ.

Вообще, моя совесть была чиста, насколько в принципе может быть чиста совесть человека с магическими способностями. Целители вообще редко интересовали Инквизицию. Разве что как свидетели. Может, они хотят узнать об элронце? Но что там могло привлечь инквизицию?

— За что Вы их убили? — всё тем же тихим, ровным и абсолютно безэмоциональным голосом спросил вдруг один из инквизиторов. Различала я их с трудом — они были похожи, как братья. Оба светловолосые, примерно одного роста, оба с холодными колючими глазами. А подробно рассматривать как-то неудобно было.

Я подумала, что ослышалась. И, наверное, минуту смотрела на задавшего вопрос инквизитора круглыми глазами. Поняла, что пауза затягивается, а вопрос, видимо, действительно мне. И действительно именно такой. Пришлось уточнить:

— Кого?

— А расскажите обо всех, — любезно предложил второй представитель этого замечательного ведомства.

Видимо, от нервов, появилось желание пошутить и рассказать о трёх тараканах, которых я, каюсь, прибила за время проживания в этой комнате. Но с инквизиторами шутки плохи.

— Я. Никого. Не убивала. — Медленно, почти по слогам. Чтобы точно поняли.

— А что, смертельное и необратимое проклятие, по-Вашему, не убийство? — это опять инквизитор номер один. Все тем же неживым голосом. Наверное, надо было попросить их представиться. Но в середине разговора как-то уже неудобно. Тем более, в середине такого разговора.

— Я. Никого. Не проклинала. — Я начинала потихоньку злиться. Нет бы хоть сказали в чем дело.