Эми Хармон - Птица и меч

Не дождавшись, естественно, никакого ответа, он поднял голову и взглянул на меня сквозь спутанные пряди. Кажется, мое появление его не удивило, хотя широкие плечи окончательно поникли в отчаянии.

— Ты Целительница? — За тихим вопросом слышалась неприкрытая мука.

Я дождалась, пока мы снова встретимся глазами, и покачала головой. Тирас застонал.

— Если ты не Целительница, зачем ты здесь?

Ответить я не могла, поэтому просто шагнула ближе.

— Не подходи!

Я замерла, испуганная. Тело короля сотрясла крупная дрожь, по коже пробежала рябь, будто от приступа.

— Уходи! — прорычал он. Сейчас это меньше всего напоминало человеческую речь — скорее рев льва, наделенного даром слова. — Прочь!

Но я оцепенела. Я не могла ни закричать, ни взмолиться о пощаде, ни предложить что-нибудь за свою жизнь. Наконец я так же медленно попятилась к двери и принялась молотить в нее кулаками.

— Кель! — взревел Тирас. — Уведи ее!

Никакого ответа.

— Кель! Я тебя убью!

Но советник то ли ему не верил, то ли желал смерти нам обоим. Я невольно задумалась, заразен ли король. Возможно, он страдает от неизлечимой болезни и, когда та его прикончит, настанет мой черед?

Какие бы надежды ни возлагал на меня Кель, я совершенно точно была не в силах помочь. Несколько минут я стояла спиной к королю, не зная, что делать дальше, и не осмеливаясь к нему приблизиться. Он больше не кричал и не пытался со мной заговорить, все, что я теперь слышала, — тяжелое прерывистое дыхание. Я не хотела ему сочувствовать. Не хотела жалеть. В конце концов, он ничем не заслужил моей доброты. Но, наблюдая его агонию, трудно было оставаться безучастной. Страдания Тираса напомнили мне муки лесного орла. А если я нашла в душе каплю сочувствия к птице, неужели у меня не найдется ее и для человека, пусть даже такого, которого мне впору было ненавидеть?

Я отступила от двери и осторожно вернулась в угол. Король тут же вскинул на меня глаза, черные, безнадежные, почти молящие, но не стал кричать или прогонять. Может, у него уже не осталось на это сил? Теперь его так трясло, что цепи на полу дрожали и лязгали. Я опустилась перед ним на колени — так близко, что он при желании мог бы меня ударить, но страх куда-то ушел. Увы, у меня не было голоса, чтобы спросить, где у него болит или в чем причина его недуга. Все, что мне оставалось, — приложить ладони к горячей влажной груди, надеясь, что я смогу принести ему покой. В конце концов, с птицей это сработало.

От прикосновения мы оба вздрогнули. Я закрыла глаза, как тогда, на поляне. Облегчение . Тирас со свистом выпустил воздух сквозь сжатые зубы, и я сосредоточилась сильнее. Покой. Прохлада .

— Что ты со мной делаешь? — прошептал он.

Дыши. Спи. Отдыхай.

Дыши. Спи. Отдыхай.

Дыши. Спи. Отдыхай.

Я повторяла эти нехитрые пожелания снова и снова. Король больше не двигался, не отталкивал меня и не пытался прогнать. Я как могла усердно посылала ему целительные образы, и чем настойчивее я была, тем размереннее становилось его дыхание.

— Ты Целительница? — спросил он опять еле слышно.

Я вновь покачала головой. Я не исцеляла, а рассказывала. Предлагала. Приказывала его телу уменьшить боль, утешить агонию. Вылечить себя. Я понятия не имела, творится все это у меня в голове или слова выходят через руки сгустками энергии, но упорно продолжала сидеть с закрытыми глазами, прижимая ладони к сердцу Тираса.

— Ты ведьма, — простонал он, вольно или невольно подаваясь мне навстречу.

Я ощутила прилив торжества и удвоила усилия. Не знаю, сколько времени прошло, но дрожь, сотрясавшая короля, оставила его и передалась мне. Как и тогда, в лесах, я полностью исчерпала свои силы. Только на этот раз мне удалось отследить момент опустошения. Я с трудом удержалась от того, чтобы ткнуться лбом в плечо Тирасу. Мне хотелось открыть глаза, убрать руки с его груди, хоть как-то отстраниться, но тело не слушалось. Веки весили тысячу фунтов, руки — минимум тонну. Я покачнулась, но на этот раз меня некому было подхватить, и я упала на пол. Каменные плиты показались мне неожиданно мягкими, и я с облегчением закрыла глаза, позволив спасительной тьме поглотить себя целиком.

КОГДА Я ОЧНУЛАСЬ, СОЛНЦЕ уже давно встало. Я лежала в кровати в своей башенной комнате: под щекой подушка, на плечах одеяло. В окно проникали солнечные лучи, а в животе раздавалось возмущенное бурчание. Я в растерянности села, гадая, не приснилось ли мне вчерашнее. Но ступни были испачканы и слегка саднили, а я проспала полдня, как убитая. Нет. Я покачала головой, решив не притворяться, будто это не меня затащили в подземелье на другом конце дворца и бросили там, как жертвенную девственницу на растерзание кровожадному дракону.