Мередит Рузью - Самая яркая звезда севера

– Может, они умерли, – предположила Карина. – Со мной так и было. Моя мама умерла, так что отец положил меня на ступеньки приюта.

– Но он хотя бы дал тебе это, – напомнила Сара, переводя взгляд на книгу в руках подруги.

Все трое уставились на крышку переплета, в центре которой мерцал под звездным светом кроваво-красный рубин.

– А ты действительно не помнишь, где он тебя оставил? – спросил Джеймс.

– А я должна помнить, как родилась? – хихикнула Карина. – Нет, не помню. Я была во многих приютах. Но никто не знал, откуда я взялась.

– А что ты помнишь? – спросила Сара.

Взгляд Карины затуманился.

– Какие-то обрывки… мгновения… Помню детей в других приютах. Помню, как плыли на корабле. А еще песню… что-то о путеводной звезде или каком-то свете. – Карина снова посмотрела на книгу, которую держала в руках. – А еще я постоянно вижу сон, и во сне говорят, что книгу надо хранить. Что отец дал ее мне не просто так. Что это – мое наследство.

– А прочитать ты ее можешь? – поинтересовался Джеймс.

Карина покачала головой.

– Миссис Олтвуд говорит, что она на итальянском. По-моему, в ней рассказывается про звезды. – Она раскрыла книгу и перевернула несколько страниц, заполненных астрономическими диаграммами. Детям эти схемы напоминали паутинки с запутавшимися в них клубочками света.

– Просто надо найти кого-то, кто научил бы меня итальянскому, – решительно объявила Карина. – Или уж самой научиться.

– Ты могла бы ее продать, – заметила Сара. – Этот рубин стоит, должно быть, целое состояние. Любая семья в деревне с радостью примет тебя в свой дом, если будет знать, что им достанется такое сокровище.

Карина потрясла головой.

– Нет, я никогда с ней не расстанусь. Мой отец хотел, чтобы книга была со мной. А раз так, то в ней должно быть что-то важное.

В темноте вдруг хрустнула ветка. Друзья тут уже умолкли и насторожились.

– Если нас найдет кто-то из смотрителей, от плетки не отвертеться, – прошептал Джеймс.

– Наверно, просто кролик, – сказала Сара, всматриваясь в обступившие их тени. – Я никого не вижу.

– Тогда давайте-ка вернемся, – предложил Джеймс. – С меня приключений на сегодня хватит.

Тихонько поднявшись из-под дерева, друзья вернулись в комнату, где спали все дети.

И никто из троих не заметил любопытных глаз, наблюдавших за ними из темноты.

«Tutte le verita saranno comprese quando le stesse si saranno derectus».

Карина медленно произнесла эти слова про себя. Лежа на кровати, она изучала оставленную отцом книгу. Все дети в общей комнате уже давно спали на своих кроватях.

Она прошлась глазами по буквам на странице. Понятного в книге было немного. В приюте смотрители учили воспитанников читать на английском, но итальянский был ей совершенно чужд. И попросить кого-то о помощи в изучении незнакомого языка она не могла. Миссис Олтвуд была единственной из смотрителей, кто знал о книге, и она постоянно напоминала девочке, что ее лучше никому не показывать. Такого, чтобы ребенок владел ценной на вид вещью, да еще и украшенной рубином, в приюте не случалось.

«…le stesse si saranno derectus», – повторила Карина. Пусть она и не понимала итальянский, но прочитать книгу решила твердо. И тогда, к тому времени, когда она выучит язык, каждое слово уже отложится у нее в памяти.

«А читал ли сам отец эти слова? – Девочка провела пальцем по съехавшей строчке. – Может, он еще жив и ищет меня? Может, он очень умный. Мало кто оставит своему ребенку книгу со звездными картами. Может, он ученый».

Бережно, словно сделанные из спрессованных цветочных лепестков, Карина переворачивала страницы и остановилась, дойдя до самой первой. На ней красовалось написанное чернилами имя:

ГАЛИЛЕО ГАЛИЛЕЙ

Галилео Галилей ее отцом не был, это она уже знала. Ее фамилия была Смит. Смотрители, у которых Карина спрашивала о Галилео Галилее, только качали головой или прогоняли ее, советуя заняться делами, более приличествующими благовоспитанной девочке.

Тем не менее в дальнем уголке памяти, вместе с обрывочными воспоминаниями о кораблях и песне, хранился невнятный намек на то, что Галилео Галилей был человеком науки.

– Галилео Галилей, – прошептала Карина. – Звучит как имя ученого.

– Внимание! – Строгий голос разнесся по комнате.

Дети тут же вскочили и вытянулись по струнке.

Первым вошел мистер Конуэй, за ним – двое смотрителей. С проворством и быстротой кролика Карина сунула книгу в наволочку.

Мистер Конуэй сурово оглядел испуганно замерших воспитанников.