Анна Азимова: Город ведьмы [СИ]

Дорога под ногами появилась так же незаметно, как и исчезла. Сообразив, что кладбище обычно располагается недалеко от города, Клод, воодушевленный близостью цели, шел куда быстрее, и Бусинка, успокоившись, покорно шла следом за ним.

— Мы уже совсем близко, — приговаривал он то ли себе, то ли ей. — Скоро все будет хорошо. Скоро.

Постепенно из тумана перед ними выросли каменная стена и дубовые ворота города, запертые на засов снаружи. Прямо под воротами дремал какой-то щуплый старик в лохмотьях, больше походивший на бродягу. Оставив Бусинку, Клод подошел к воротам и осмотрел засов. Похоже, его опустили в тот же день, когда последние люди покинули Тремолу, а было это очень давно. Дерево давно рассохлось, а сам засов казался вросшим в пазы.

— Придется искать другой вход, — решил про себя Клод и повернулся к лошади.

— Н-не придется, — возразил ему бродяга, поднимаясь с земли. Ростом он оказался заметно выше Клода, худощавый, но полон какого-то непонятно откуда взявшегося достоинства. — За-за-зачем тебе Т-тремола, п-парень?

— Мне некуда больше идти, — ответил Клод первое, что пришло ему на ум.

Старик внимательно осмотрел его с ног до головы.

— Т-ты войдешь, н-но лошадь останется, — заключил он. — Запомни, что никто больше не покидает Тремолу.

Ворота распахнулись настежь, будто и не были никогда заперты.

Клод в нерешительности посмотрел на открытый путь. Расставаться с лошадью было жаль да и глупо отправляться в город пешком, но сама Бусинка вдруг разделила мнение привратника: лошадь встала на дыбы, вырывая поводья и отчаянно выбивая копытами ямы в пыльной старой дороге. И вдобавок ржала так, будто ее вели на скотобойню.

— Прощай, Бусинка, — ласково сказал ей Клод, безуспешно пытаясь успокоить. Наконец, рука его разжалась, выпуская поводья. — Не бойся, — добавил он то ли ей, то ли себе. Но Бусинка не стала его дослушивать. Освободившись от всадника, она тут же умчалась обратно по дороге и скоро вовсе пропала в тумане.

— Зачем мертвому городу привратник? — спросил он, проходя мимо стража.

— Не задавай вопросов, — бросил тот, опускаясь на пыльную дорогу и снова погружаясь в сон.

Поежившись от сырости, Клод осторожно, будто на ощупь, прошел под тяжелыми сводами врат и сразу же оказался в разгаре буднего дня. Он представлял себе маленький тихий городок, но даже в Анрисе не встречал такой суеты: люди то и дело бегали взад-вперед, таская всевозможные горшки, обрезы тканей, подгоняя телеги, груженые снедью, бочками с вином и пивом. Ураган из повозок, людей и крика закружил Клода, увлекая в сторону от кутерьмы, пока ему, наконец, не удалось облокотиться на ближайший фонарный столб, чтобы удержаться на ногах. Здесь можно было отдышаться и осмотреться. Все люди будто бы въезжали в ворота, но оглянувшись, Клод не увидел ни ворот, ни крепостной стены: за его спиной раскинулся базар, от шума которого закладывало уши. В недоумении Клод было замер на секунду, а потом обратился к первому попавшемуся торговцу, маленькому и круглому как круги сыра, которые он тащил с собой:

— А где же выход из города? Городские ворота только что были здесь, — он указал куда-то позади себя.

— Ворота? В своем ли ты уме, парень? — хриплым прерывистым голосом каркнул торговец. — Это же самое сердце Тремолы, до окраины ты доедешь только к первой свече.

— Какой свече? — не понял Клод, но торговец уже освободился из его хватки и поспешил со своими сырами в самую гущу торгов.

В поисках нового собеседника путник снова стал озираться по сторонам, на этот раз замечая двухэтажные дома с резными фронтонами на фасадах и стенами, увитыми плющом, широкую площадь, вместившую рынок, вымощенную брусчаткой и дающую начало всем дорогам, разбегавшимся по городу. Если присмотреться еще внимательнее, то можно было бы заметить в самом ее центре памятник и небольшой фонтан, но Клод не был любителем достопримечательностей. На этот раз выбор его пал на одного из мальчишек, снующих в пестрой рыночной толпе.

— Эй, малец, что такое первая свеча? — спросил он, держась за грязную и местами рваную рубашку. Но мальчишка только потер чумазую щеку.

— Не знаю я, отпусти.

— А если так? — не сдавался Клод, доставая из кармана несколько су. Глаза мальчика загорелись, он перестал дергаться и посмотрел в лицо путника.

— Свечи в фонарях зажигают каждый вечер. Только в Тремоле их начинают зажигать с окраины города, а первая свеча на закате загорается в самом далеком фонаре, почти у кладбища, — за ответ он тут же получил монетку и спрятал в необъятных просторах своих не менее грязных и рваных штанов.