Анна Азимова - Город ведьмы [СИ]

— Вы так красиво рисуете, — восхитилась она. — Только совсем на меня не похоже…

Клод что-то буркнул, но она продолжала.

— Думаю, у Вас сейчас прибавится работы. Если лихорадка в самом деле вернулась, люди поспешат оставить после себя хотя бы вот такой портрет на память, — она кивнула на лист в руке и улыбнулась Клоду. — Спасибо.

Клод зачарованно смотрел ей вслед, так что следующей паре пришлось несколько раз кричать, чтобы привлечь его внимание.

Марк оказался прав — тут отбоя от клиентов не было. Люди чаще всего сидели, не шевелясь, напоминая, скорее, изваяния, чем живых людей, но Клоду было это только на руку. Редко кто стремился поболтать, а про лихорадку и вовсе старались не упоминать, мельком говоря, что один какой-то знакомый слег с простудой.

К вечеру кружка уже была переполнена монетами да так, что они сыпались через край, и Клод воспринял это как знак к завершению работы. Про себя он прикинул, что вполне мог заработать на половину франка. Быстро свернув этюдник, он пошел в таверну к Лукасу, где они условились встретиться с Марком.

Темнело. Опускавшиеся сумерки быстро сгущались, превращаясь в синеватый кисель, разлитый по мощеным улицам. Дома, похожие на утесы посреди моря, еще днем теснились рядом друг с другом, но теперь словно были разделены на несколько метров. Клод смотрел на темные окна, спящие фонари и пустеющую площадь, пытаясь вдохнуть, уловить душу города, которую все никак не мог понять. С востока потянул холодный ветер, и Клод повернулся, чтобы идти на площадь, а потом к таверне. Но не прошел он и несколько метров, как столкнулся нос к носу с Клаудией — она явно спешила и была чем-то обеспокоена.

— Привет, — первым нашелся Клод, невольно перегородив ей дорогу. Краем глаза он заметил на ее темном платье маленькие белые лепестки: то ли от осыпавшегося небольшого цветка, то ли остатки более крупных. Из кармана фартука, надетого поверх, торчали садовые ножницы, испачканные землей, как и грубые туфли. Сама девушка была растрепана и тяжело дышала, будто бежала всю дорогу. — Извини, ты…

— Дай… пройти, — тяжело выдохнула она.

— Ты не видела Абрама? У меня для него выручка, — начал Клод, доставая кружку, почему-то импульсивно оглянувшись по сторонам, будто боясь, что их кто-то заметит.

— Нет! — резко ответила она, быстрым движением отряхивая фартук и платье от остатков земли и лепестков. — Я никого не видела.

Она попыталась пройти мимо Клода, но тот загородил ей путь, на этот раз осознанно.

— Постой, я просто хочу спросить…

— Так спроси.

Клаудия резко выпрямилась, скрестила на груди руки и посмотрела прямо в глаза Клоду. Лицо ее было бесстрастным, но во взгляде читалось раздражение вместе со злобой. По спине побежали мурашки, но Клод чувствовал, что должен спросить.

— Послушай… — протянул он. — А мы с тобой раньше нигде не встречались? Твое лицо…

— Нет, — отрезала Клаудия. — Это все?

Она настолько отличалась от самой себя утром, что Клод был немного обескуражен. Он понял, что диалога не получится, поэтому поклонился и пробормотал:

— Извини, — и собрался идти к таверне, но она вдруг крепко схватила его за рукав и слегка притянула к себе.

— Зачем ты здесь? — прошептала она так, что у Клода мурашки поползли по спине. — Что ты знаешь о Тремоле?

Клод снова ощутил ту силу, подобную гипнозу, которая захватывала его мозг, и открыл было рот, чтобы пересказать истории Марка и Дика, но в последний момент спохватился.

— Это мое дело, — тоже шепотом ответил он и попытался высвободиться.

Пальцы Клаудии внезапно разжались, а взгляд будто бы прояснился.

— Мне надо идти, — произнесла она каким-то механическим голосом.

Клод, немало удивленный ее поведением, не нашелся, что ответить. Да и Клаудия не стала его ждать — мгновенно она повернулась и скрылась за поворотом, откуда уже показался мягкий свет — это фонарщики зажигали фонари вдоль по смежной улице. Свободной рукой он вернул стакан с выручкой в этюдник, и монеты весело звякнули, опускаясь на дно чемоданчика.

Клод повернулся и пошел в сторону таверны. По дороге он не встретил ни души, будто в городе был комендантский час, запрещающий покидать дома после заката. Даже стайки мальчишек куда-то пропали. Без людей город и впрямь выглядел мертвым, как внезапно опустевший дом. Все вокруг выглядело пугающе, но почему-то романтично. Клод опустился на маленькую скамейку у фонтана и достал небольшой лист, который все равно был негоден для портретов, и несколько лучин, найденных в поместье. Немного обуглив их в ближайшем фонаре, он провел кончиком по листу — получилась прекрасная черная линия. Через несколько минут набросок площади был готов: почему-то единственным детализированным зданием оказалась часовая башня: стрелки на ней показывали пять часов, хотя было уже намного позже. Когда последняя линия была проведена, Клод будто бы очнулся от сновидения.