Ванда Алхимова - Семь горных воронов [litres с оптимизированной обложкой]

– Кто знает, кто знает… Судя по всему, она не очень-то рада своему будущему замужеству.

– А кто ее спрашивает? – Брат удивленно посмотрел на него. – Кому ее мнение вообще интересно?

– Тому, кто может использовать это в своих целях, – поболтал кубком Красный.

– Никак на трон нацелился? – прищурился Дикий.

– Думаю, миледи надеялась, что Лорна выберет меня. Так что трон весьма вероятен.

Дикий расплылся в улыбке.

– Хочешь примерить корону?

– А ты нет? – съязвил Красный.

– Вот уж избави Небеса, – искренне отказался Дикий. – Я хочу домой – к свободе, бабам и охоте.

– Мы с тобой не первые в роду, чтобы обольщаться перспективой на замок и отцовский престол, – вздохнул Красный. – Надо уже сейчас задумываться о будущем.

– Ну вот ты и думай, – зевнул Дикий. – Я всегда с тобой, но на корону мне наплевать.

Утром ко двору прибыл король Приморья Лиран Быстроногий. Прозвище свое он получил вовсе не за рекорды в беге, а за владение прекрасными кораблями, равных которым не было во всем Королевстве. Эти стремительные парусные суда успевали везде и всюду, а сам Лиран слыл не только умным и проницательным королем, но еще и опытным капитаном.

Отец Эннобара даровал отцу Лирана право на свободное владение своими землями в тесном союзе с Тамвротом за то, что тот поддержал его во время битвы у Каменной реки. С тех пор Лиран всеми силами стремился выказывать Эннобару уважение и дружбу, прекрасно понимая, что Приморье всего лишь часть Тамврота и вся его королевская власть держится благодаря помощи могущественного соседа. Который в любой момент может напомнить Лирану о том, что его отец был всего лишь вассалом.

Когда Старший Ворон явился просить руки средней дочери Морны, Лиран одновременно обрадовался и забеспокоился. Породниться с родом Воронов, одним из четырех великих родов, было почетно, но вместе с тем и опасно: про миледи Воронов шла дурная слава, а после кончины Аодха род остался без главы. Таким главой со временем должен был стать старший сын, который уже подавал блестящие надежды при дворе, да еще и настолько вошел у Эннобара в милость, что тот назначил его Хранителем Печати, фактически сделав своей правой рукой.

Лиран прекрасно понимал, что Эннобар сам хочет закрепить связь с родом Воронов через брак одного из сыновей Аодха и своей средней дочери Лорны. Потому Лиран некоторое время тянул с ответом, стараясь выяснить настрой Эннобара. Однако король поддержал выбор Старшего Ворона и освятил брак у алтаря, что было не только жестом почета, но и фактически делало Эннобара вторым отцом для брачующихся.

Лиран понимал его стремление скрепить государственные связи кровным родством, а потому с охотой отдал Морну будущему главе рода Воронов. Правда, впоследствии выяснилось, что миледи Воронов своего согласия на брак не давала и Старший женился если не вопреки ее воле, то и никак не по согласию. Это сулило неприятности.

Вот почему, явившись на совет к Эннобару, Лиран со своим старшим сыном, принцем Куленом, сразу отправился в покои Старшего Ворона. Зятя он на месте не застал, зато сразу же попал в объятия счастливой Морны.

– Отец, я так рада! – дочь ластилась к Лирану, не знала, куда его посадить и как приветить. Даже расплакалась.

– Ну, развела сырость, – притворно поморщился Кулен, хотя и сам сиял от радости.

– Ничего, дочери Приморья сырости не боятся, – заступился за нее Лиран. – А где твои сыновья?

– Приведи детей! – крикнула Морна воспитательнице.

Лиран залюбовался дочерью: в материнстве она расцвела и стала еще красивей. Тем временем привели внуков, глазастого шестилетнего Ангуса и пухлощекого крепыша Альпина.

Лиран усадил обоих мальчиков к себе на колени и принялся расспрашивать о делах. Альпин, отвыкший от него, надулся и молчал, а Ангус пытался подражать любезным ответам взрослых. Потом Альпина заинтересовало ожерелье деда: одна из подвесок представляла собой фигурку дельфина, усыпанную сапфирами. Малыш стиснул ее в пухлом кулачке и стал играть, воображая, что дельфин плывет по волнам.

– Мне кажется или ты чем-то озабочена? – спросил Лиран у дочери.

– Да как сказать… – Морна машинально взялась за свой большой живот. – Вроде все хорошо. Но говорят о войне…

– О ней говорят, сколько я себя помню, – рассмеялся Лиран.

Когда он смеялся, то становился очень привлекательным, не зря про его романтические похождения до сих пор сочиняли баллады.