Пола Брекстон - Полночная ведьма [litres]

Сопровождаемые следующим за нами Яго, мы выходим из спальни, проходим по коридору второго этажа и через дверь на его дальнем конце попадаем на крутую деревянную лестницу. Эта лестница, ничем не украшенная, со стертыми ступенями, предназначена не для слуг и не для торговцев, а исключительно для членов семьи хозяина дома, чтобы они могли попадать из спален в сад, оставаясь незамеченными. Узкая дверь выходит прямо на лужайки. На землю уже опустилась тихая теплая ночь, сменившая знойный день, и из-за высоких стен сада слышен приглушенный шум городской суеты. С темно-синего неба светит яркая чистая луна. Я быстро прохожу по узкой, усыпанной гравием дорожке. Вайолет торопливо идет за мной, и вместе мы проходим короткий путь, который за прошедшие годы прошли уже сотни раз.

Мы идем через нижнюю часть сада, мимо лужаек, кустов и любовно ухоженных зарослей роз. Затем поднимаемся по невысокой лесенке, которая ведет на террасу, скрытую кронами фруктовых деревьев, грецких орехов и магнолий. Слева от нее стоит деревянный, выкрашенный белой краской летний павильон с изогнутыми фронтонами и верандой. Яго знает, что, пройдя по террасе, мы направимся именно туда, и, забежав вперед, ждет нас у двери. Я достаю из кармана плаща ключ и отпираю замок. Внутри павильон выглядит именно так, как и полагается такому сооружению, – у стен стоят полосатые шезлонги, в углу притулился сложенный зонтик от солнца, здесь же стоят два разборных стола на козлах и хранятся принадлежности для игры в крокет, и все эти предметы немного потерты. Однако этот летний павильон отличается от своих собратьев, находящихся в других садах, одной маленькой деталью. В дальнем его углу, тщательно замаскированная под обшитую вагонкой часть стены, находится еще одна дверь. Я вынимаю из кармана второй ключ и отпираю ее. Мы с Вайолет проходим через нее, кот опять бежит впереди. Я останавливаюсь и снова запираю за нами замок.

Мы несколько секунд стоим в кромешной тьме, царящей в помещении. Здесь до нас уже не доносятся никакие городские шумы. Я успокаиваю мысли, делая глубокий вдох, чувствуя немного затхлый запах лестничного проема, ощущая его прохладный воздух на своем лице. Я закрываю глаза и знаю, что то же самое делает сейчас и Вайолет. Как и подобает, мы с ней не торопимся с переходом из Внешнего мира в место, священное для нашего клана. С минуту мы стоим неподвижно, предаваясь созерцанию, и за это время наши учащенно колотящиеся сердца начинают биться медленнее, дыхание становится ровным, растревоженный разум приходит в равновесие. Мы привыкли так себя вести, эта привычка порождена долгими годами, в течение которых мы слушали и наблюдали, учились, росли и постепенно превращались в полноправных и преданных членов Клана Лазаря.

Чем ближе я подхожу к сердцу нашего клана, тем сильнее чувствую себя дома. Но я не смогла бы объяснить своих чувств человеку, никогда не испытывавшему радости от возможности творить магию. Что бы подумала обо мне, узнав правду, моя милая Шарлотта? Не сочла бы она меня чудовищем?

Когда я вновь открываю глаза, они уже привыкают к царящему мраку, поэтому я начинаю различать его оттенки. Вокруг двери, через которую мы сюда попали, тьма немного светлее от света луны, льющегося в окна летнего павильона. Просачивается слабый свет и сквозь крошечную щель в черепичной крыше. А прямо передо мной чернеет кромешная тьма винтовой лестницы, уходящей вниз. Хотя мне хорошо знакома в ней каждая ступенька, каждая неровность, каждый поворот, я ни за что не сойду по ней без светильника. Там, внизу, моя святая святых. Мой клан. Мой собственный. Я никогда не стану спускаться туда, объятая тьмой. Отныне я всегда буду являться, окруженная теплым светом. Ибо Верховная Ведьма Клана Лазаря – это мост между днем и ночью, между жизнью и смертью. С сегодняшнего дня я символизирую бьющиеся сердца живых, даже когда нахожусь среди мертвых. Отныне я всегда должна окружать себя светом, ибо иначе мне будет грозить опасность потеряться на другой стороне еще до того, как пробьет мой час.

– Свет! – Мой голос гулко отдается от холодных стен. – Сейчас!

С коротким свистящим звуком вспыхивает свет. В массивных чугунных кольцах, вбитых в стены через равные промежутки на нашем пути, укреплены толстые факелы, и все они теперь горят ярким светом, колеблющимся в вихрящемся воздухе подземелья и отбрасывающим на все вокруг пляшущие тени. Мы движемся вниз, одной рукой поддерживая подолы своих одежд, а другой касаясь стены. Здесь нет ни перил, ни веревки, за которую можно бы было держаться, но сырые камни под нашими пальцами создают хотя бы иллюзию опоры во время нашего крутого спуска. Лестница проходит под садом, пока не доходит до длинной комнаты с низким потолком, которая находится прямо под нашим домом. Здесь мрачность уступает место комфорту. Пол устилают толстые ковры, серые каменные стены оживляют развешанные на них картины и карты. Вдоль них стоят низкие деревянные скамьи с мягкими сиденьями, словно в какой-то богато убранной прихожей. Тут пришедшие первыми колдуны собираются и ждут, прежде чем пройти в святилище клана. В каждой стене здесь есть несколько дверей. За некоторыми из них, как за той, которую только что закрыла за собой я, скрываются лестницы. Одна из дверей, распашная и пышно украшенная изображением огромной зеленой стрекозы с туловищем из яркой эмали и крыльями, сделанными из нескольких слоев тончайшего серебряного шитья, ведет в главный зал. Другая дверь, единственная в своей стене, с низкой притолокой, массивна, усеяна железными шляпками гвоздей и имеет крепкие петли с широкими длинными крыльями. Яго сбежал по ступеням, обогнав нас с Вайолет, и теперь сидит на одной из скамей, лениво вылизывая лапы.