Ирина Матлак - Девчонка из Слезных трущоб

— Гвиана? — почему-то полушепотом позвала я. — Гвиана, ты здесь?

Спустя несколько мгновений где-то под потолком послышался тяжелый вздох:

— Где же мне еще-то быть? — И через короткую паузу уже ближе: — Не связывалась бы ты с Флинтом.

Я попыталась расспросить ее подробнее, но потерянная душа замолчала, дав понять, что ответов от нее можно не ждать. Как и помощи в переводе древних текстов.

Время было очень позднее, завтра предстоял ранний подъем, поэтому в библиотеке я больше не задерживалась. Уходя, отметила, что фолиант со стола исчез. Наверное, Гвиана убрала. Оставалось надеяться, что в следующий мой визит она согласится снова его достать.

Как только я вышла из библиотеки, дверь за моей спиной закрылась, и гулкое эхо прозвучавшего хлопка разнеслось по всей башне. Стало несколько неуютно, и я поспешила спуститься вниз по утопающей в полумраке лестнице. Висящие на стенах факелы разбавляли темноту и порождали длинные тени.

Смешно, я ведь никогда не боялась темноты! Жизнь в Слезных трущобах смогла приучить и к ней, и к безлюдным проулкам.

Впечатления переполняли, и я чувствовала себя чашей, готовой их вот-вот расплескать. Решила, что обо всем случившемся подумаю позже и на свежую голову, иначе толку не будет. Сейчас я была слишком взвинчена и пребывала на эмоциях, а для размышлений нужен ясный ум.

Впервые в жизни мне приходилось испытывать такой эмоциональный подъем наравне с физической усталостью. Я, конечно, выносливая и закаленная работой в лавке, но этот долгий день отнял много сил.

Покинув башню, я облегченно выдохнула и почувствовала себя увереннее. Мелкие насекомые где-то прохлаждались, и путь мне никто не указывал, так что приходилось рассчитывать лишь на собственную память.

Оказавшись у развилки коридора, я остановилась и задумалась. Налево или направо? Кажется, налево… или все-таки направо? Вот ши!

Решив последовать зову интуиции, взяла курс влево и уверенно зашагала вперед. Уверенности хватило ровно до того момента, пока я не дошла до середины коридора. Стало понятно, что внутреннее чутье дало сбой и привело меня куда-то не туда.

Дважды… нет, даже трижды ши!

Круто развернувшись, я потопала обратно, как вдруг в конце коридора показался силуэт. А я же после стольких событий вообще вся на нервах! Дерганая, пугливая! Вот и испугалась, недюжинным усилием воли заставив себя продолжить путь и не броситься сломя голову прочь. Правда, когда силуэт перестал быть просто силуэтом и принял вполне узнаваемые очертания мужской фигуры, я пожалела, что не поддалась трусости.

Поднебесные, за что же вы так на меня прогневались?

Я правда-правда не собиралась убегать. Даже мысли на корню пресекала! Это все ноги, которые вдруг сами начали перебирать назад, унося меня в спасительную темноту.

— Кадет Талмор! — прокатился по коридору голос повелителя пятисот потерянных душ.

Ноги отчего-то задвигались еще быстрее.

— Какого глубинного вы от меня убегаете?!

Говорю же, ноги сами… А я нисколечко ни при чем!

Спросил бы кто-нибудь, почему адмирал Рей — уважаемый всеми лорд внушал страх больший, чем капитан пиратов, — ответа у меня бы не нашлось. Просто вот страшно было, и все! Как будто само Сумеречное море вышло из берегов и надвигалось с неимоверной скоростью, как будто все души разом ополчились на бедную, уставшую и невозможно беззащитную меня.

— Кадет Талмор! — прозвучало громко, четко и уже совсем близко.

Я все-таки заставила себя остановиться и, сцепив руки в замок, привычно опустила глаза на сапожки. Такая поза должна была выразить преждевременное покаяние, смирение и готовность признать все совершенные и несовершенные проступки. Только бы мне позволили быстро уйти!

— Почему бродите по корпусу после отбоя? — был задан вопрос, и около моих сапожек остановились грубые черные сапоги — начищенные так, что можно отражение увидеть.

Даже думать страшно, что будет, если адмирал узнает, где и с кем я проводила время на самом деле.

— Фрида! — Звуки моего имени заставили вздрогнуть. — Посмотрите на меня, пожалуйста.

И я медленно, очень робко подняла взгляд, чтобы тут же столкнуться с прозрачно-голубыми, похожими на лед глазами.

Обладатель этих глаз коснулся моего шарфа и, чуть приподняв бровь, осведомился:

— С каких пор в нашей библиотеке так холодно?

— А мне всегда холодно, — соврала я, мысленно надеясь, что темнота скрывает покрасневшие уши и щеки.