Alesya-Grey - Оборотень [СИ]

— А ты не зови больше к телефону, — в ответ и захлопываю дверь за собой.

Как сказала Алекса, главное не уснуть! Не знаю, что она задумала или что задумал Джексон, но думаю уже сегодня покину эту холодную и теперь совершенно чужую комнату. И чтобы меня не ждало дальше за этими стенами, сюда я больше не вернусь. Нет здесь больше дома, нет того приюта, где всегда тепло и тебе рады родители. Как бы они не желали мне добра, как бы я их не любила, нам никогда не сойтись во мнении.

Я легла на кровать и приготовилась к побегу, о плане котором я ничего не знала. Кроме заветных слов Алекс: — «Главное не усни!» Они грели душу и в ушах они звучали голосом Джексона. Он точно что-нибудь придумает, он спасет и как в доброй сказке поцелует. Он не бросил меня после того, как с утра я оставила его одного за дверью. Он самый хороший, добрый и сильный. Он такой и он придет за мной!

Кеды под кроватью, хорошо расшнурованы, но надеть не решаюсь. Час ночи, затем пошел второй, мама каждые десять минут заглядывает в комнату, а с другой стороны полная тишина. Я же делаю вид, что сплю глубоким сном, хотя уже который час лежу и боюсь дышать, чтобы не пропустить их прихода. Но иногда такое ощущение, что они просто пошутили надо мной. Так жестоко и так безжалостно. Нет, нет — я снова накручиваю себя. Если уж сказал не спать, значит придет! Джексон просто ждет, когда всё в доме угомонится. Стоит снаружи и выжидает момента, чтоб подать сигнал. Вот только какой сигнал, как он его подаст мне?

Уже пятнадцать минут, как мама не заходит в комнату. Но несмотря на это слышу голоса снизу, о чем-то с папой совещаются. И сколько ночей они будут меня так караулить? Насколько хватит им сил и терпения? К чему весь этот оберег, неужели только из-за родительской любви? Разве эта любовь, запирать, запрещать, унижать? Из-за последних событий в нашей семье, я перестала чувствовать и вспоминать свое неплохое детство. А ведь я души не чаяла в отце, когда была совсем маленькой.

Какой-то странный звук за окном, словно кто-то скребется. Или это просто ветер? Медленно поднимаюсь с кровати, чтобы проверить. Сердце тревожно забилось, а вдруг? Прислушиваюсь, чтоб мама не поднималась по лестнице, каждый раз ее визит был тихим и внезапным. Аккуратно открываю окно, но на улице так темно, хоть глаз выколи ничего и никого не вижу за окном. Вот гадай теперь, мне показалось, что это и был сигнал или просто ветер задувает. Стою у открытого окна — насквозь меня продувает, холодно в одной майке. Возвращаюсь обратно, надеваю толстовку и кеды, которые с вечера наготове.

Подпрыгиваю на месте от залетевшего камня и покатившегося по паркету к двери. В гробовой тишине, этот звук особо показался громким. Только бы мои не услышали этого! Быстро метнулась к окну, пытаясь рассмотреть визитера. Мелькнул темный силуэт мужчины за угол дома — Джексон. Сама себе довольно улыбаюсь, рада, что это не Алекса. Готова как человек-паук выпрыгнуть из окна, догнать и броситься ему на шею от счастья.

Аккуратно вылезаю в окно на карниз. Плохо, что так темно и тихо, с моей координацией очень трудно быть незамеченной даже для людей. Стараюсь тихо, но быстро переставлять ноги. Подхожу к крыльцу и вот думаю, спрыгнуть или же попытаться сползти вниз по стойке, которая где-то под крышей? Если я вывихну ногу и закричу, то точно выбежит папа и поймает меня. А сползать наугад, что ухвачусь ногами за столб — шанс один на миллион. Вдруг я вообще не стой стороны буду спускаться — темно хорошо не разобрать где именно стою.

Глубоко вздыхаю, пытаюсь захоронить свой страх поглубже. Сажусь спиной к обрыву и начинаю свисать, пытаясь ногами нащупать тот самый спасательный столб. До пояса на крыше, а ноги где-то внизу и болтаются в пустоте. Как я и подозревала — сползаю не там где надо. Но назад дороги нет, придется прыгать. Вот бы еще руки удержали, чтоб мешком на пятую точку не упасть. Отбить ещё все себе не хватало для полного счастья.

Ещё один холодок в душе делаю рывок и свисаю на руках. Пытаюсь посмотреть, что под ногами, но ничего не видно. Мне так страшно не было, когда убегала из волчьего особняка. А здесь прыгнуть не могу, где нет ни ворот, ни охраны. Руки начинают соскальзывать, раскачиваюсь в два подхода и отпрыгиваю от крыльца. Приземляюсь на корточки и причем так тихо — сама от себя в восторге. Я молодец — восторгу нет предела!

Быстро бегу за дом, куда мелькнула тень Джексона. Обхожу и через задний двор покидаю небольшие владения Браунов. Выхожу на дорогу, но никого не видно. Здесь то, что прятаться? Медленно и боязно шагаю вниз по пустой и темной улице. Где-то ниже у пятого или шестого дома припаркована машина прям на обочине. Открывается дверь и выходит из нее мужчина — это точно он! Тут же прибавила скорость и побежала к нему, не откладывая, заныло внизу живота. Пытаюсь дышать ровно, чтоб прекратило и перехожу на быстрый шаг. Несмотря на то, что уже пошла третья неделя после родов. Сняли швы и остался только фиолетовый припухший шрам, хирург сказал, что и он будет почти незаметен со временем. Но ссылаясь на боль по всей видимости физические нагрузки, мне еще противопоказаны. Как сказала Лара: — «Береги себя хотя бы для девочек — им ты нужна сильной!» Здесь я с ней согласна, как никогда.