Сергей Тимофеев - Как Из Да́леча, Дале́ча, Из Чиста́ Поля... [CИ]

- Слышь, Алешка, - испуганно пробормотал Обух, - нам бы в пещерку какую забиться. Нельзя, понимаешь, ни под деревом прятаться, ни в поле столбом стоять. Прибьет. Молонья - она шутить не станет. Сколько изб попалила да людей избила - не счесть. Хотя, - неожиданно хохотнул он, - было дело... Гоняли это мы степняков, и застала нас посреди ровного места гроза. Вот как сейчас. Гремит, сверкает, а нам и деться некуда. Голое все, ни тебе даже кустика, куда уж там еще что. Воевода и кричит, чтоб спешивались да ложились наземь, а там - кому как повезет. Стали спешиваться, и тут как полыхнет прямо над нами молонья, - и в кого-то угодила. Думали, ничего от него не останется, так, золы горсточка... А только хочешь - верь, хочешь - нет, глядим, а дружинник тот, в кого она угодила, сидит на коне своем, в чем мать родила, а конь его - весь как есть без сбруи. Куда что подевалось - неведомо, зато живой остался. Даже ума не лишился. Так, заикаться слегка начал, в остальном же - без убытку...

Снова полыхнуло, и снова грохнуло, еще страшнее прежнего, а там зашумело и ливануло - моргнуть не успели, как уж до нитки вымокли. Тут уж не до пещеры, тут хоть какое укрытие отыскать.

Глянул Алешка сквозь заросли, и показалось ему, будто видит впереди домик небольшой. Толкнул Обуха, тот тоже глянул, да и попер напрямки, будто в родимых краях. Алешка, - что ж, - за ним подался. Не бросать же. А тот пер, пер, да и замер вдруг, будто лбом в забор. Алешка на него налетел, мало с ног не сшиб. Глядит - и не понимает, что это такое перед ним. Будто дом из камней сложен, из здоровенных. Сверху плитой-крышей накрыт, тоже - сто человек враз не подымут. Одной стены нету. То есть, была, но упала. Внутри - нет ничего. Ни тебе дверей, ни окон. Ни печи, ни лавок. И размером невелик. В него разве что Алешке с Обухом втиснуться, и то - сидючи, а больше никто и не влезет.

- Ну, чего встал? - Обуха спрашивает. - Сам же искал, где от дождя спрятаться.

- Искать-то искал... - Обух бормочет. - Да только это ведь и есть тот самый дом, в каком прежде карлики жили. Сюда доброму человеку вроде как соваться не след. Мало ли чего...

- Да чего там случиться-то может? Отсюда видно, нет там никого живого.

- То-то и оно, что живого - нету. Про дома эти самые сказывают, будто ежели кто не из карликов внутрь заберется, тому и живу не бывать...

Тут над ними так вдарило и свернуло, что Обух, не закончивши, в несколько прыжков оказался под каменной крышей. Алешка, пожав плечами, влез за ним следом.

- Ты чего это? - спросил. - Сам же говорил, живу не бывать... А махнул - стрелой не догнать.

- Так ведь снаружи остаться - точно молоньей попалит. Али громом шарахнет. Про дома же эти разное толкуют. Иные молвят - раны в них затягиваются. Или, там, сон вещий присниться может. Похоже, насчет сна это нам и самим проверить доведется. Ишь, как льет, - кивнул он на дождевые косы, сплошной пеленой повисшие в воздухе, - не иначе, до самого утра зарядил.

- Караулить все одно надобно, - Алешка говорит. - Мы тут, ровно в нороте. Приходи, и бери голыми руками.

- Да кто в такой ливень сунется... - начал было Обух, но, видя суровое лицо товарища, тут же согласился. - Только вот как время наблюдать? Тут же, окромя воды, не видать ничего.

- Я к этому делу привычный, - рассудил Алешка, - мне первому и стеречь. Как невмоготу станет, толкну.

- Привычный он, - фыркнул Обух. - Я, может, тоже...

Повозился, устраиваясь поудобнее, и захрапел. Хотел было Алешка его сразу растолкать, потому как выдает Обух своим поведением их расположение, а потом рукой махнул. Ежели вороги ихние всяким сказкам верят, так, глядишь, заслышав такой храп, за версту место это обойдут.

Пока мог держаться, как обещал, ничего не случилось. А как стал носом окуней ловить, разбудил Обуха. Тот до того разоспался, что даже не понял поначалу, ни где они, ни что кругом твориться. Ну да сам разберется.

Как проснулся - уж и солнышко пригревать начало. Не слыхал, как дождь кончился. Обух - хорош караульщик - к стенке примостился, и знай себе посвистывает. Собрался Алешка его пнуть как следует, а затем лучшую шутку придумал. Та стенка, что у дома не хватает, она вот лежит, - два камня с дыркой. Дырка, кстати сказать, как раз такая, чтоб зверю какому проскочить. И ежели эту стенку обратно поставить, да в дырку гаркнуть как следует, чтоб Обух переполошился, вот смеху-то будет!..

Первый-то, нижний, Алешка кое-как поставил, хоть и не в подъем оказался. Ничего, попыхтел, попыхтел, - справился. А как второй ставить начал, тут и не сдержался. Представил себе, как Обух обрадуется, и разгоготался раньше времени. Тот, конечно, вскочил, треснулся спросонья головой о плиту верхнюю, выскочил, и все повалил. И первый камень, что стоял, и Алешку со вторым. Глаза навыкате, ничего не соображает, рот распахнул, орать собираясь. Хорошо, поскользнулся, и в грязь угодил, а то бы всех окрест верст на сто переполошил бы.