Сергей Тимофеев - Как Из Да́леча, Дале́ча, Из Чиста́ Поля... [CИ]

Решил так, и вроде как поспокойнее на сердце стало. Развернулся, догнал Ивана, рядом поехал.

День едут, другой, берега держась. Об деле затеянном речей не ведут, ан каждый о своем думает. Вот, к примеру, как нужную ладью от не нужной отличить. Их здесь не одна плавает, как бы не обмишуриться. Приметы ж у Митряя не спрашивали. Ивану, ему все равно, какую ладью добывать. Только завидит, тут же в воду лезть готов. Даже за той, какая навстречу плывет. Как ни пытался Алешка ему втолковать: те, которые навстречу, в Любеч плывут, а нам нужна, которая из Любеча. Да только Иван свое гнет: может, говорит, забыли чего, обратно вертаются, пока недалеко уплыли. Ага, невесту забыли... Правильно все-таки Алешка решил, что лучше ему с Иваном ехать. Скольких купцов от напасти избавил. В смысле, от бестолковости Ивановой.

А там, - то ли повезло, то ли наоборот. Наехали под вечер на корабельщиков, - те как раз к берегу на ночь пристали, - и так случилось, что они ладью, Иваном с Алешкой разыскиваемую, не только знают, но и видели давеча. Почто вам она? Ухватил Алешка жука, что мимо полз, и Ивану за шиворот незаметно бросил. Пока тот спиной по дереву елозил, да кольчугу снимал, от зверя избавляючись, объяснил корабельщикам, мол, припозднились они с товарищем, и ладья без них в Новый город уплыла. Не дождалась. Вот они и наверстывают. По воде, оно куда сподобнее, чем берегом. Тут тебе и болота, и чащи непролазные, а рекой плыви себе, да за борт поплевывай.

Услыхали такие слова корабельщики, и ну хохотать. Это ты на коне добром поплевывать можешь, а коли и заснешь - все одно не страшно, довезет. Ладья же - дело иное. Тут ежели зазеваешься, непременно жди беды. И на небо, и на ветер, и по сторонам поглядывай. Неровен час - мель проглядишь, так сесть можно, без помощи не снимешься. Ветер прозевал - налетит, озорник, да разом и опрокинет, если парус не убрать. А то еще топляк не заметишь, враз дыру в борту пробьет... Или, вот, тебе на земле каждая тропиночка путь кажет, а на воде тропок нету. Хороший корабельщик, он все помнить должен - где у берега держаться, где на стрежень выплыть... Опять же, людей лихих, сколько в лесу, столько и на реке. На лодках малых, в местах укромных добычи дожидаются. Кто мимо один поплывет. Тут сопутников подождать надобно, вместе - оно надежнее. Только они тоже не с головами дубовыми, сегодня здесь дожидаются, а завтра - там...

Иван же, как услышал про людей лихих, что на ладьи нападают, ажно спиной об дерево чесаться перестал. Расспрашивать начал, как же это им удается, с берега - и ладью ухватить. Не услышал, про лодки малые... Ну, ему и объяснили, что, мол, как завидят разбойнички добычу свою, так и начинают в нее кидаться чем ни попадя. Пень под руку попал - пнем бросают, пня нету - ствол какой из земли выворотят - его метнут. И орут со всей мочи, что ежели сами сдадутся, - товар заберут, а их всех живыми отпустят. Если же нет, потопят ладью, будто и не было. И пусть тогда на себя пеняют. Кому ж охота на себя пенять, а тем более - утопать? Вот и пристают к берегу, на радость татям.

Алешка сразу понял по серьезным лицам, - шутят над Иваном, а тот все за чистую гривну принял. Расспрашивать даже начал, можно ли камнем бросить, или обязательно - пнем? Да хоть лосем, отвечают. Сказано же тебе, что под руку попадется, то и мечут...

Хорошо корабельщикам, посмеялись над богатырем-недотепой, и спать легли. Алешка тоже приспособился, ан посреди ночи проснулся. Почудилось ему, будто земля под ним дрогнула. Приподнялся - и глазам своим не поверил. Пень неподалеку торчал, так Иван ухватил его и потихоньку пошатывает. Силу, должно быть, пробует. Окликнул его Алешка, но так, чтобы остальных не разбудить, - отговорился. Мол, огонь потухать стал, решил дровишек подбросить. А в темноте не нашел. Ага, не нашел. И месяц светит, и валежина, вот она, у костра валяется. Как только в богатыри попал?.. Нет, такому толковая жена обязательно нужна, и хозяйство. Глядишь, враз поймет, где правда, а где - шутка.

Зато поутру и корабельщики поднялись, и Алешка, а Иван без задних ног дрыхнет. И позавтракали, и распрощались - а ему, хоть бы хны. Чуть не до полудня спал, пока глаза продрал, так и то еле-еле. Начал было Алешка ему выговаривать, а Ивану и горя мало. Как ладью узнать - ведомо. Что догонят ее, в том сомнений нету. Отчего бы и не поспать всласть? Только тогда и зашевелился, когда Алешка про людей лихих помянул, что ладьи грабят. Пуще того, покрикивать начал, чего это он копается, будто не сам столько времени бока грел. Алешке - что? Он поутренничал, в седло взлез - и готов. Иван же натощак отправился. Брюхо пустое по временам так взрыкивает, живность, должно быть, за версту слышит. Разбегается. Ишь, шорох какой по лесу идет. Так и бурчал до самого вечера, потому как никому Иван отдыху не дал, ни себе, ни Алешке, ни коням. Разве только воды напиться, - и снова в погоню. Слышать не желает, что по лесу пробираться, это тебе не дорогой наезженной пылить. Всех заморишь. Не то что пень, веточку сухую с земли не подымешь. Да куда там!.. У Ивана теперь одна мысль, как бы разбойничков речных упредить. Пусть только попадутся, уж он-то с ними!.. Дай ему волю, и ночью перся бы. Но Алешка уперся. Хочешь, говорит, иди, а я поутру тебя с конями догоню, потому как они ноги переломать в темноте могут. И насчет того, что заблужусь, не беспокойся. Где деревья поваленные завижу, туда и путь держать буду. Это мне тебе деревья ломать придется, да выкладывать, чтоб знал, куда идти? - Иван спрашивает. Не стал Алешка разобъяснять, что оно и само бы так вышло. Ты и днем бы не особо сворачивал, кабы конь не мешал...