Сергей Тимофеев - Как Из Да́леча, Дале́ча, Из Чиста́ Поля... [CИ]

- Это кто ж таков будет?

- Догадайся...

Думал Иван, думал, ничего не придумал.

- Даже и не знаю, - бормочет. - Сказывай, не томи...

- За медведя!..

Насупился Иван.

- Погоди, погоди, - говорит, - так ведь у медведя, у него хвост, как у зайца...

Просиял Алешка. Набрал побольше воздуху, чтоб разобъяснить, а Иван возьми, и скажи:

- А-а-а... Понимаю... - И рот до ушей. - Оно, конечно, куда им до медведя. Тот и сильный, и работящий, и незлобивый, и покладистый...

Хватанул бы Алешка еще воздуху, да некуда. И так распирает. Покраснел от натуги. Обернулся, на всякий случай, глянуть, - не валяется ли дерево какое на дороге. Может, товарищ его, пока он ему сказку сказывал, лбом на дерево налетел? Ишь, как медведя расписывает... Обратно обернулся, и самого чуть суком наземь не снесло. Они как раз по лесу ехали, вот какой-то лесной великан сучья и повыставил прямо над дорогою. Так треснулся - искры из глаз. Зато выдохнул разом...

- Ты чего это? - Иван спрашивает.

- Да нет, ничего. Ты это, давай, дальше, про медведя. У него ведь еще и шуба на загляденье, куда там зайцу с волком...

- Верно, - Иван отвечает. - Об шубе я как-то и позабыл...

Некоторое время ехали молча, потом Иван вдруг спохватился.

- Так ведь и я сказки знаю, в детстве слышал... Чтоб дорогу скоротать...

И забормотал. Про королевича какого-то заморского, как он девицу спасал. Мало того, бубнит ровно, вот как, скажем, объясняет кому, где грядки в огороде копать. Так ведь еще говорят про таких: не знал, да еще и забыл. Все-то у него через пень-колоду. Об одном начнет, забудет, махнет рукой, про другое бубнит. Вспомнил ненароком, опять к прерванному вернулся. И ничего-то из рассказа его не понять. Кто кого украл? Кто с кем поединничает? Кто кого одолел? Прибьет королевич какую-нибудь чуду-юду, версты не проехали, глядь, она уже снова жива. Не успеет выручить девицу, глядь - ее снова украли. Растяпа, в общем, а не королевич. Такому ведро не дашь, воды из колодца принести. Хорошо, если только ведро упустит, а то ведь и сам в колодец ухнет. А коли не ухнет, да воды наберет, обязательно на чужой двор отнесет. Одно слово, не королевич, а беда, прям.

Алешка уже даже и вид не делает, что слушает. Ему б не уснуть, да с коня не упасть. Зевает во всю мочь, того и гляди - слепень али там овод влетит. Только и те, видать, сказки Ивановой наслушались. То конь хвостом себя по бокам охаживал, кровопивцев сгоняя, а то опустил мочалом, и бредет себе. Кровопийцы же, небось, сами сонными на дорогу валятся, Ивана заслышав...

Зарекся Алешка сказки сказывать. Конечно, нет в том Ивановой вины, что рассказчик он, прямо сказать, никудышный. Это не каждому дано, чтоб язык куда надо привешен был. Иного взять - заслушаешься, а как до рук дело дойдет, так и неизвестно, откуда растут. Иван же, наоборот. У него откуда руки - известно, а вот язык - подкачал. Ан для богатыря что важнее - язык или руки? То-то и оно. Мечом махать, это тебе не языком трепать... Только все одно - с Иваном, никаких сказок более...

Наконец, добрались-таки до Любеча. И вот что удивительно: сколько уже Алешке городов видеть довелось, а все разные. Конечно, если здраво рассудить, города эти по пальцам одной руки счесть можно, но то, что разные, в том спору нету.

Любеч, он, подобно радуге, в небо карабкается. Был холм на берегу Славутича, так у него верхушку ровно кто косой смахнул. И на месте том детинец обустроил. Коли враги нагрянут, нездорово им придется, по склону оставшемуся лезть. Да и без толку это, потому как стены детинца - они с самого краю начинаются. Это ж какие лестницы нужны, чтобы наверх забраться? С двух сторон, правда, от самого детинца к посаду ступени деревянные сделаны, для удобства. Только по ним тоже, гурьбой не поднимешься. А вот то, что посад без стен остался, это плохо. Жители, конечно, наверху укроются, а избы внизу опять отстраивать придется. Пожгут их. Хотя, может быть, просто руки у жителей пока не дошли, посад так же обустроить, как и детинец. Другим чем заняты.

Это Алешка у Клыка подмечать научился. Сказал тот как-то, - в сердцах, правда, - что, мол, как станешь воеводой, тогда и рассуждать будешь. Сказал - и позабыл. Алешка же помнит. Мало ли, как жизнь повернется, глядишь - и впрямь воеводой станет. Тут-то его сметка и понадобится. А то еще поцапается князь с греками, кого ж ему на Царьград с ратью послать, как не его? Пока там Илья с Добрыней степняков в хвост и в гриву гоняют. Не Ивана же... Тот, окромя Киева, должно быть, и не видал ничего. Ишь рот разинул, на город глядючи. Красив, спору нету, ан время уже - солнышко к земле клонится, надо бы о ночлеге озаботиться. А он мошек ловит. Едет - и ловит.