Павел Блинников: Сонные войны. Дилогия

В детстве всё кажется чудесным и большим, и только потом мы приписываем чудеса «несформировавшемуся» мозгу ребенка. Только когда нам объяснят: чудес не бывает, а человек произошел от обезьяны, мы забываем детство, а потом вспоминаем… Вспоминаем те маленькие чудеса и они кажутся такими трогательными. Глупыми, да, но трогательными. Но дети еще не знают, что они глупые. Взрослые пока не считают нужным рушить чудеса. Со временем это можно сделать легче. Я думаю, чудо лучше всего рушить в подростковом возрасте. Тогда голова находится в плену у весны и чудеса отступают. Вообще, чудеса очень легко сдают позиции. Если не нужны — они уходят. Всегда будут люди, которым нужно чудо. Чудо никогда не останется в одиночестве. Просто в детстве оно ищет, с кем сможет ужиться. Ищет нужных людей меж миллионов детей Мира и порой находит…

Дети полностью уверены, что живут в волшебном месте. Пусть это маленькая деревня или большой город — неважно. И даже чем место меньше, тем оно волшебней. Конечно, могут быть волшебными и такие города как Москва, но там, где много людей, машин и зданий, тяжелее создать свой маленький мирок и населить маленькими чудесами. В детстве чудеса маленькие, и, если так можно выразиться, — робкие. А еще лучше сказать: деликатные. Они ни в коем случае не повредят ребенку, а вот взрослому могут и еще как могут. Правда, у взрослых есть защита — они просто не верят в чудо. Но иногда чуду наплевать, веришь ты или нет. Порой оно вмешивается в жизнь и ломает ее. На склоне лет мы говорим о таких случаях: «Не повезло». Но чудо с удачей всегда рука об руку. По сути дела они — одно и то же.

Настоящие чудеса, большие или маленькие, лучше всего видны детскими глазами. Вот давайте с вами вместе посмотрим глазами ребенка на самый обычный городок, а вернее поселок и даже поселочек. И не просто ребенка, а глазами птенца чайки. Ну, так нам будет лучше видно.

Вот маленькая чайка совершает первый полет. Она уже достаточно покрылась перьями и, наконец, смогла вылететь из гнезда. Ей всё интересно в этом новом мире, она хочет осмотреть место, где родилась. Она взлетает и устремляется туда, где живут странные птицы, не умеющие летать. Она поднимается выше и выше, она летит, летит…

Чайка, конечно, этого не знает, но поселок называется Заветы Ильича. Местные прозвали его проще — Заветы. Население маленькое, тысяч пять-десять, да и сами Заветы невелики. Хотя это не самый обычный поселок, даже если не искать в нём чудес. Во-первых, он стоит на берегу моря между двумя небольшими городами-портами. Первый и главный — Советская Гавань (ее тоже сократили до Совгавани) и второй — Ванино. Совгавань административный центр, а Ванино портовый. Заветы спрятан между ними, но в прошлом — это секретный поселок. Там, в небольшой бухточке, стоят два когда-то самых больших авианосца в мире: «Минск» и «Новороссийск». Они законсервированы и ждут часа, когда их купят китайцы на металлолом. Там же пришвартовались подводные лодки, тоже законсервированные, но их никто никому продавать не собирается, ибо они атомные. Они просто качаются на волнах и ждут, пока атомный реактор перестанет представлять опасность и их спокойно спишут. Или они уже списанные, этого ни я, ни чайка не знаем. Именно эти корабли, вкупе с подъемными кранами и воинской частью, чайка видит первой. Чайка смотрит на горизонт — где-то там за водами остров Сахалин. Она летит вдоль берега, вдыхает соленый морской воздух, бросает пару криков другим чайкам и, наконец, видит маяк.

Он довольно старый, собственно, если бы чайка полетела в другую сторону, она нашла такой же. Но этот маяк особенный. Есть в нем что-то зловещее, что-то такое, заставляющее перья встать дыбом. Быть может, потому, что неподалеку кладбище? Чайка разворачивается и летит над лесом. На побережье растет волшебный парк, меж него протоптаны десятки тропинок. Три человека просто гуляют там, наслаждаясь первыми теплыми деньками, а один мужчина даже совершает пробежку вместе с собакой. Но вот длинная каменная лестница — выход в Заветы. Лестница ведет к памятнику в виде катера. Самый настоящий катер стоит на каменном постаменте, от него к пирсу тянется другая лестница — железная. На ней многие ступени отсутствуют, к пирсу добраться не так просто. На крайний случай рядом протоптана тропинка, но очень крутая, спускаться по ней тоже опасно. Сам пирс устремляется в море метров на тридцать, на нём частенько рыбачат мужики: кто со спиннингами, кто с поплавочными удочками. Чайка бросает последний взгляд на море и летит исследовать сами Заветы.