Дмитрий Кутейников - Драконослов

— Ресурс не важен. Мы летим только в одну сторону, более того, я сильно сомневаюсь, что мы сделаем хотя бы три перелёта: посадки гарантированно будут очень жёсткими, и рано или поздно аппарат вообще развалится. Тогда мы сделаем из него тачку и пойдём ногами по земле, но за каждый перелёт мы сможем сделать километров сорок, а если повезёт — то и шестьдесят, причём по воздуху, где никто не найдёт наши следы. Я не знаю, от чего мы бежим, но лучше лишний раз перестраховаться! Кста-ати… Кэт, что за беда придёт послезавтра, от которой мы убегаем?

— Если мы останемся — послезавтра вечером я буду мертва. — Я некоторое время думал о преимуществах призрака перед живой алефси, но потом решил поверить в её способность испортить жизнь даже с того света, и вернулся к первоначальному плану.

Этим вечером Кэт опять пришлось связывать, и я окончательно укрепился во мнении, что она на всю голову ушибленная на почве «экзотического секса». Во всяком случае, мне трудно предположить другую причину подобной настойчивости. Она, конечно, феноменально гибкая, но и мы с Куросакурой учитываем предыдущий опыт… В общем, форменная извращенка, хотя и весьма… Впрочем, не о том речь.

Вылетели мы после обеда — Виль на всякий случай проверила заряд мотора, Кэт, дослушав окончание моей вчерашней лекции по аэродинамике, добавила ещё вязь на крылья, и мы отправились на поляну, выходящую к тому самому месту, где когда-то очень-очень давно, если верить моим ощущениям, и всего земной год назад, если посмотреть на календарь, Виль вытащила меня из воды. Трава быстро промелькнула под колёсами бешено громыхающей телеги, и мы ухнули с обрыва, сразу доворачивая вниз по течению. Успевшая порядком испугаться Виль подтолкнула мотор, явно воодушевлённая Кэт добавила что-то своё, и мы стали медленно-медленно отдаляться от блестящей водной глади… Которая буквально через пару сотен метров вспенилась очередными порогами — и обрушилась небольшим, метров пять, водопадом. Представив себе на минуту, что было бы, если бы я не выполз на берег, я передёрнул плечами и выкинул глупости из головы. Хоть рулила полётом и Виль, сидевшая по центру, как самая тяжёлая, обязанности штурмана и навигатора лежали на мне, как на более опытном. Впрочем, я очень надеялся, что Кэт быстро освоится и сможет применить свои способности воздушной магии и ясновидения. В конце концов, она сама заинтересована в успехе, а для неё это, насколько я успел её узнать, было самым лучшим стимулом… Точнее единственным, к большому сожалению всех остальных…

Нам потребовалось почти десять минут, чтобы набрать хотя бы триста метров высоты, с которых можно заранее присмотреть площадку для посадки — в отрогах гор не так много подходящих мест, особенно для перегруженного дельтаплана. Тем не менее, мы довольно решительно держали курс на запад, где земля медленно понижалась и, насколько удалось разглядеть, где-то возле горизонта превращалась в равнину. Поиском аэродрома занималась Кэт, старательно напрягая своё предвидение во имя собственной же безопасности. Больше всего я опасался, что она выкинет какой-нибудь фокус, позволив погибнуть или пострадать «лишним» с её точки зрения членам команды, но поделать с этим ничего не мог.

Площадку мы нашли минут через тридцать пять лёта, преодолев почти шестьдесят километров и порядком понервничав, не зная, на сколько ещё хватит сил у Виль. Довольно длинный луг шёл вдоль изгиба реки и, что нам было особенно на руку, вдоль его ближней части ветер дул нам навстречу. Осторожно снизившись над водой, мы вывернули из-за деревьев, сбросили скорость и, почти сваливаясь, медленно опустились на землю, остановив винт. Ну как медленно… Телега жалобно скрипнула, но выдержала, прокатившись метров тридцать по кочкам и ухабам, а из нас никто даже язык не прикусил — отделались ушибами седалища.

Переведя дух и убедившись, что всё-таки целы, несмотря ни на что, мы вывалились из слишком тесной для четверых телеги, изначально рассчитанной на одного другр и меня в качестве инструктора (к свежим ушибам немедленно добавилась «радость» отсиженных и затёкших за время полёта конечностей), и стали радостно вопить что-то детское — каждый на своём языке, но всё равно прекрасно понимая друг друга без перевода. Мы с Виль уселись прямо на землю, обнявшись, и я почти физически ощущал, как из неё уходит напряжение и усталость. Куросакура осталась стоять, но по стиснутой рукояти меча и подрагивающему под шарфом воротнику я видел, что и она не осталась такой спокойной, как пыталась показать. Всё-таки учебно-патрульный облёт вокруг большой и ровной подготовленной площадки не шёл ни в какое сравнение с полётом буквально в неизвестность. Кэт же просто ходила вокруг нашей птички, поглаживая крылья, и что-то ей шёпотом говорила. Надеюсь, не пыталась сманить, а то с неё станется… Впрочем, она же поклялась в верности…