Ирмата Арьяр - Поцелуй на счастье, или Попаданка за!

— За…

Я не могла говорить — горло сдавило петлей невыплаканных слез.

Дэйтар резко встал и отвернулся.

— Отвечаете за мою таинэ своей жизнью и жизнью своего рода, все трое, — сухо бросил он Воронам. — Не пощажу. И за жизнь Энхема Чесса спрошу и покараю. О поиске докладываете трижды ежедневно. Если что случится непредвиденное — немедленно. Как найдете путь — сообщите также без промедлений. Без моего контроля ничего не предпринимаете, я должен проверить. Все ясно?

— Так точно! — гаркнули клюволицые.

— Таинэ… — Дэйтар вполоборота, не глядя в глаза, протянул мне руку, помог встать. Крепко прижал меня к себе и шепнул на ухо: — Отпускаю только потому, что в Суаф тебя искать не будут, а если получится больше… там, в твоем мире, тебя никто не найдет.

— Кто-то же нашел три года назад.

— Это случайность. Слепой поиск сетью. Демоны других сфер частенько так охотятся. Но второй раз выдернуть ту же душу — из области невероятного. Береги свои крылья, Тома. — Его губы, прощаясь, скользнули по моему виску, легонько коснулись щеки, губ… и он отстранился. Взглянул мне в глаза, запоминая не лицо, а то, что только он видел за телесной оболочкой. — Прощай.

И, почти оттолкнув меня в руки Энхема, некромант Дэйтар Орияр, Черный Ворон и добровольный пленник его величества Артана Седьмого, стремительно ушел сквозь строй своих магов, и за их спинами вспыхнули черные арабески портала.

Прощай, мой любимый таир. Еще не все потеряно, пока твое сердце со мной, и его капля горит и бьется в камне твоего кольца на моем безымянном пальце.

Дэйтар не ушел далеко. Он перенесся в угловую смотровую башню, откуда можно было наблюдать за подготовкой Тамары к отлету. Здесь же, стоя у зарешеченного окна, его ожидали два Ворона из пятерки, которые не участвовали в переговорах на стене, но не упустили ни слова, ни жеста из происходившего.

Едва некромант вышел из портала, Вороны дружно повернулись и поклонились.

— Ты ей солгал, хаор, — упрекнул крупный мужчина с большим хищным носом. Волнистые, пегие от седины волосы перьями падали на широкие плечи, закрывая драгоценную фибулу, скреплявшую черный плащ. Клювастый шлем он держал на сгибе руки.

— Эрдан, я бы попросил… — поморщился некромант.

— Почему ты ей солгал?

— Ты советник, а не исповедник. Разве я обязан отчитываться перед тобой?

Рыцарь склонил голову, принимая выпад:

— Не обязан. Но мы должны знать, чтобы правильно вести себя с ней и не сказать лишнего в ее присутствии.

— Не говори ничего и не ошибешься.

— Это правильное решение, — проронил второй Ворон, ниже ростом, сухопарый, в скромном одеянии обеспеченного горожанина. От сородича он отличался широкими угольно-черными бровями, нависавшими над круглыми черными глазами, и седыми до костяной белизны волосами, забранными в хвост на загривке. — Неведение в данном случае — благо. У нас ей пока безопасней. Человеческая королева до нее не доберется, пока мы не будем готовы. Ты не можешь сопротивляться клятве, данной риртонским королям. Даже хаор не способен пресечь черту, прочерченную его же кровью.

— У тебя старческий склероз, сун Ирридан? — фыркнул граф. — Ты тоже забыл, что я не коронован?

Седовласый снисходительно улыбнулся:

— Хорошо, пусть будет — cap. Это формальности, cap Дэйтар, и ты это знаешь. Чувствуешь. И принимаешь. Вся сфера знает и помнит, что ты унаследовал в момент рождения. Хаор — не трон, а власть. Хаор — суть магии Суаф. И вся магия сферы сейчас поставлена на карту. Я позволю себе напомнить: пока ты не надел брачные браслеты, не принес клятвы рода и не смешал кровь и семя с женщиной Верхнего мира, по законам Суаф ты — наш законный правитель. А если женишься на той девушке, будь она хоть принцессой, хоть великой магиней Верхнего мира, ты станешь лишь шитаном, хранителем крови царей и трона Суаф. — Седой Ворон кивнул на узкое боковое окно, из которого были видны стена и копошившиеся на ней люди. — И так — до следующего поколения Орияров. Сколько их уже сменилось со времен нашего позорного поражения? Девять! Но ты — десятый и последний, кто еще связан договором с Риртоном.

Дэйтар, казалось, не слушал. Он не сводил глаз с тонкой фигурки, казавшейся совсем хрупкой рядом с черными плечистыми фигурами воинов. Бледную как снег Тамару усаживали между крыльями огромной черной птицы и пристегивали ремнями к седельным креплениям. Даже отсюда было видно, как Тома нервничает и то и дело оглядывается на старого дворецкого, которого тоже закрепляли в седле на второй птице. Хорошо, что Вороны согласились на унизительное седло и не потащат девушку в когтях. Впрочем, еще бы они не согласились!