Ирмата Арьяр - Поцелуй на счастье, или Попаданка за!

— Нет. Это логический вывод. Время тебя уже поджимало, и ты взорвал алтарь. Что-то не верится мне, что демоны совсем тупые и отправили против толпы сильнейших магов одинокого монстра поздравить нас фейерверком. А вот сорвать церемонию у него удалось. И знаешь, опять никто не пострадал, что интересно. И с демонами у тебя странная война. Мертвые против мертвых. Без жертв.

Дэйтар снова тронул поцелуем мою макушку.

— Не совсем убедительно, особенно когда все в куче. Подумай, зачем мне это? Во всем есть цель, моя таинэ. С какой целью я мог пойти на преступления?

— Чтобы вырваться из унизительного тысячелетнего плена, Ворон. Чтобы стать повелителем сферы Суаф.

Ладонь, гладившая мои волосы, дрогнула, а дыхание, к которому я внимательно прислушивалась, на миг сбилось.

Я развернулась в его объятиях, подняла голову, чтобы увидеть потемневшие глаза, мерцающие в лунном свете, и спросила:

— Или мне нужно называть тебя Хаор?

Двумя большими пальцами он очертил мои скулы, скользнул по шее, и я приготовилась услышать хруст сломанных позвонков, запоздало ужасаясь до холодного пота. Он такой сильный. Даже сейчас, после вериг.

Ноги подогнулись, и я схватилась за перила. Нет, нет, Дэйтар не может быть демоном! Демон и шагу не сможет ступить в храме, жрецы его раскусят в один миг. А мы уже предстали пред Небесами. Так ведь? Но… алтарь-то взорвался!

— Ты боишься и не доверяешь мне, Тома, а без доверия союз невозможен, — укорил Ворон. Широкие ладони скользнули мне за спину, он притянул меня к себе. — Хаор — это совсем не то, что ты думаешь.

— Ты говоришь о доверии, а сам уходишь от ответа. Да или нет?

— Нет, моя таинэ, я пока еще не демон. А ты бы хотела, чтобы я стал им?

— Нет. Я боюсь демонов. И я не желаю твоей смерти, Дэйтар.

Он тихо засмеялся.

— Это не смерть. Книги Верхнего мира врут почти во всем, что связано с пленением Хаора. Хаор — это не имя. Это титул верховного правителя, повелителя сферы Суаф. В Риртоне — король, в Арвении — царь. В Джиассе — халиф. В Суаф — хаор.

— Всего-то?

— Да. Если я приму власть в сфере и сяду на трон повелителя, я стану полноценным хаором. Но не умру и не превращусь в рогатого демона. Точнее, это еще под вопросом, ведь наша сила просыпается после двадцати пяти. Но не будем отвлекаться на несбыточные мечты.

— Нет, давай отвлечемся! Я хочу знать, что отличает мага от демона, кроме рогов.

— Давай сначала выберемся отсюда, — улыбнулся он.

— Мы не выберемся, пока не внесем ясность в наши отношения. Ты сам сказал.

Дэйтар вздохнул.

— Демоны разнообразны, Тома, долго объяснять. Но Вороны никогда не называли себя демонами. Мой род и вся сфера Суаф всегда были лишь посредниками между Верхним миром и Нижним, между людьми и демонами, между светом и тьмой, между живыми и мертвыми. Поэтому я — самый сильный некромант на всей Айэре. Но поэтому же я при всем желании не стану демоном даже после двадцати пяти лет.

— То есть как?

Он рассмеялся:

— Так же точно, как не станешь ты. Все мифы о моем превращении — тысячелетняя ложь. И ее цель — создать еще одну цепь, приковывающую Орияров к трону королей Риртона.

— Но у тебя даже невеста демоница есть! Я помню слова Оллы.

— Нет. У меня одна невеста — ты. И теперь не важно, кто еще считает себя моей невестой без моего ведома и согласия. Это просто трюк в борьбе за власть. Попытка демонов получить трон Суаф законно и сэкономить на военных расходах. На самом деле Вороны всегда воевали за независимость и с демонами и с людьми, пока люди не поймали хаора Орияра. А без посредников демоны подошли к Верхнему миру вплотную, захватили половину сферы Суаф и облизываются на оставшуюся.

— Но зачем в Риртоне скрыли правду?

— Страх, Тома. Пленников лучше всего удерживает страх. Демон Хаор — это крючок, на котором нас держали в Орияр-Дерте тысячу лет. Королям Риртона надо было, чтобы нас боялись. И чтобы мы сами себя боялись. И боялись за своих детей. Но я с этим разобрался и уже ничего не боюсь. — Он вздохнул, обвел большим пальцем мои губы. — Хотя вру… Я не боялся, пока не соприкоснулся с тобой, с твоей душой. Я хочу сказать главное, и пусть Небеса будут свидетелями. Ты должна знать и всегда помнить, Тома, что твоя жизнь для меня — самое ценное на свете. Мне страшно представить, что волос упадет с твоей головы, а ты говоришь о спланированных мной покушениях. Нет. Никогда я не буду испытывать судьбу тех, кто мне дорог.

Я вздрогнула. С грохотом упали каменные барьеры, ветер разметал пыль, вздыбил и смешал наши волосы. Мои белые и его черные. Наши пальцы, распутывая пряди, встретились. И Ворон сжал мою ладонь, притянул к губам, поцеловал. И отпустил. Он тяжело облокотился на решетку, глядя в ночную даль, и я с раскаянием подумала, что он еще слаб после вериг и старается не показать мне своей слабости.