Евгений Бледнов - МатриарХЕЦ

Леший, он же Леша, явился с женой, что для него явно являлось эпохальным событием. Ведь его драгоценная супруга предпочитала общество мужа различным баням, пьянкам и просто другим мужчинам. Семью сохранял только тот факт, что для Лешего был принпиально важен и жизненно необходим сам факт находиться заженой. Это как у Толстой персонаж Михаил Ростов. До свадьбы нормальный парень — балы, красавцы, лакейки, юнкерши. А потом: на тебе в плечи Пэт Безухову — и счастлив. В-общем, клиника, но, ввиду большого количества больных — практически традиция.

Захар тоже был счастлив, ведь Таня была с ним. Строила она его рядами и под музыку, а он от этого получал просто мазохистское наслаждение. Надо ли говорить, что в обычном мире все было наоборот?

Наконец вышел в свет Саша Иванютин со второй половиной, который слишком буквально воспринимал смысл слова «половина» — то есть половина всей жизни. А раз предыдущую часть он уже прожил, то всю оставшуюся он должен посветить только Ей. Впрочем, выглядел он при этом достаточно счастливым.

Веселая, галдящая толпа ввалилась в ЗАГС, сверкая всякими рюшами, цветами и воняя перегаром. Конвеер ячеек общества работал на полную, засасывая в себя новую партию и выплевывая предыдущую.

Сам процесс прошел банально, впрочем, как и всегда у всех. Правда, отснятого видео и фото было как раз на 5 лет деятельности Беларусьфильма.

Не успели Длинный с Круглым выкурить по сигарете, как свадебный кортеж снова с криками и гудками тронулся фотографироваться и сниматься. Окружающим гражданам все так же было радостно за новую ячейку общества.

— Хоть в «бумере» накатаюсь на самом деле, — невесело заметил тихонько Витя.

— А меня там, торбина, отпускать там начинает, — хмуро и шепотом подытожил Миша.

После чего друзья переглянулись и кивнули. Непосвященному человеку этот язык жестов был бы непонятен, так что если расшифровать, то получится следующее:

— Еще эти идиотская фотосессия!

— Давай лучше в кабаке побухаем.

Уже через двадцать идея была воплощена в жизнь и было пропущено по пятьдесят.

— Ну, как тебе эта тягомотина? — закуривая, поинтересовался Круглый.

— Да я на самом деле эту карусель и раньше не любил, а когда вокруг эти полупедики в рюшечках, а-а-а!

— Слушай, Длиннючий, а представь, ты там залетишь от очередной подруги и все — окольцован. Тут ты мама.

Витя шумно взглотнул и перекрестился.

— Будешь там домохозяин, детишек трое. Потом это, ну там халат, бигуди. Коровой станешь, или коровом…

— Кругляш! — умоляюще воскликнул Длинный.

— А это! — не унимался Миша, — Ты же станешь толстый и некрасивый. Ну, там женщины же после родов глупеют, а тут ты — женщина.

Витя нервно курил.

— А жена там изменять начнет, пьяная приходить, — Круглый не выдержал и засмеялся.

Пчелкин неуверенно улыбнулся, но веселья не поддержал. Миша кашлянул и умолк.

— На самом деле, Кругляш, так оно и может случиться. То есть если мы тут на forever останемся — как там, зажену, рано или поздно идти придется.

Цветков налил и, чокнувшись, выпили.

— Слушай, а ты там понял, как у них работает, что мама здесь — это папа. Ну, там — рожает мама, а считается, что папа? Или там… Ну ты понял, — спросил Круглый.

— Кругляш, я перечитал кучу всего на самом деле. Спрашивал у этих то есть. Ну, и вообще. Бред какой-то. Баба на самом деле беременеет, как и положено. Но чувствует это пацан. И при этом то есть точно знает от кого, то есть у кого. А деваха гуляет себе счастливая. А парень ей звонит и, на самом деле я залетел. Что будем делать?

— Бред!

— Да на самом деле полный. И на самом деле работает. То есть у них аборты и вакуумы только с согласия мужика. И считается, что делает их на самом деле мужик. И грех его.

Длинный помолчал и добавил.

— Слушай Кругляш, а может тогда на самом деле водка у нас паленая оказалась и это рай такой своеобразный. Или кома с такими похмельными картинками?

— Не, я думаю, правда все это, торбина. Давай по четвертой там.

— Мы ж по две выпили, — удивился Длинный.

— А третья за любовь? — невинно уточнил Миша.

— Давай за тех, кто в море, не чокаясь.

Выпили молча, каждый думая о своем.

— Мальчишки, откуда такие красивые? — послышалось с соседнего столика.

— На самом деле не по тем делам, — огрызнулся Витя.

— А по каким? — прочирикал столик в лице очаровательной блондинки с голубыми глазами, которая на данный момент являлась для друзей олицетворением зла.