Элли Блэйк: Ледяная Кровь

— Если хочешь угрожать мне, лучше подожди, пока будешь крепко стоять на ногах. — Прежде чем я смогла протестовать, он с легкостью поднял меня на руки. — Я привыкаю носить эти горящие палки.

Действительно, горящие палки. Без сомнения, это означало, что я была худой и неприятно тёплой. Ну, а он был невыносимо холодный. Я содрогнулась от прохлады исходящей от его груди, сопротивляясь желанию вырваться на свободу. Это только укрепит его мнение о моей дикости.

Он отнёс меня в лазарет. Я попросила его поставить меня на пол, так как не хотела намочить свою постель мокрыми вещами. Он так и сделал, резко поставил меня, и не удержавшись, я снова рухнула на пол.

Я свирепо посмотрела, и толкнула его. — Возможно, Брат Гамут мог бы научить тебя, как быть нежнее, пока Брат Тисл будет, учит меня контролю.

— Слушай внимательно. — Он возвышался надо мной, его стальной голос, заставлял задуматься, не слишком ли сильно я толкнула его. — Есть правила твоего пребывания здесь. Ты можешь свободно передвигаться по аббатству, за исключением мансардных помещений, где спят монахи.

Я фыркнула. — Не то место где я могу часто появляться, не так ли?

— На самом деле, — продолжил он, — было бы лучше, если бы ты держалась подальше от монахов, за исключением Брата Тисла и Брата Гамута. Остальные будут не в восторге от твоего пребывания здесь, они не захотят привлекать внимания солдат к аббатству. Или же рисковать быть сожженными в их кровать.

— Только если они дадут мне веские причины, — ответила я сладким ядом.

— Слушай внимательно, потому что я скажу только один раз. Река — это твоя граница с севера, конюшня с востока, дорога на юг и край леса на запад. Если ты перейдешь эти границы, то получишь взбучку от меня и потеряешь привилегию свободы.

— Если хоть пальцем ко мне притронешься я…

— Сожжёшь меня так сильно, что даже мой хозяин будет в ужасе. Боюсь, что эта угроза больше не действует на меня Огненная Леди. Лучше заставь себя высохнуть, прежде чем ты заболеешь. Ты и так достаточно слаба.

Он вышел и тихо закрыл дверь, оставив меня дымиться в мокрой одежде.

Следующие три дня я провела в лазарете, не видя никого, кроме Брата Гамута, и выпивая чашку за чашкой чая. Когда лежать постоянно в постели наскучило, я начала рутинно хромать по комнатам и коридорам аббатства. Удивительно, как быстро ко мне возвращались силы с помощью трав Брата Гамута. Впервые за несколько месяцев я начала чувствовать себя в безопасности.

Пока на третью ночь пребывания в аббатстве, я не проснулась со вкусом пепла на губах.

Мои пальцы вцепились в одеяло, когда я попыталась стряхнуть образы домов, объятых пламенем. Это был просто сон . Но едкий запах дыма не покидал моего носа. Я села в постели, страх постепенно становился все больше.

Огонь.

Я накинула халат, и выбежала, из комнаты хлопнув дверью, и побежала, так быстро, как моя лодыжка позволила, передвигаясь по коридорам монастыря. Следуя за запахом дыма, я вышла, на улицу обогнув северо-западный угол аббатства. Я увидела как братья и сестры бежали от реки к церкви, выливая ведра воды в пламя, рвущееся от северной двери, их широко распахнутые глаза и сжатые руки, казались белыми в свете огня. Одна из сестер закричала, когда на нее хлынули языки пламени, вода из ее ведра с шипением ударила в дверь. Затем она развернулась и побежала обратно к реке.

— Где Брат Тисл? — крикнула я, приближаясь. Его холод стоил тысячу ведер воды.

Один из монахов указал на фигуру, растянувшуюся на земле. Я подбежала и упала на колени. Грудь Брата Тисла поднималась и опускалась слишком быстро.

Изогнутый силуэт Брата Гамута склонился над нами на фоне оранжевого зарева. — Он заснул за своим столом в главном доме. Брат Пил нашел его и вынес.

— Мы должны разбудить его, — сказала я. — Он может потушить огонь.

— Мы пытались. Он не просыпается.

Мое тепло вряд ли поможет в этой ситуации. Я осторожно потрясла его за плечо. Если бы только у меня были, какие-нибудь сильно пахнущие травы, положить ему под нос, чтобы разбудить его.

Стук копыт сотряс землю. Повернувшись, я увидела, как массивный белый жеребец остановился, и Аркус выпрыгнул из седла.

— Что ты сделала? — спросил он, бросаясь вперёд и падая на колени по другую сторону Брата Тислы. Тень скрывала его лицо, но обвиняемый тон был явно адресован мне.

— Я ничего не делала, — сказала я холодно, — кроме как попыталась разбудить его.