Дэвид Гейдер - Маска призрака (ЛП)

И хуже того, была ещё музыка. Он не знал, что это за музыка, но казалось, она шла издалека, очень издалека. Она звала его, но это было неприятно - она была такой назойливой, что его сердце билось учащеннее, а кровь кипела. Те черные существа, что прятались в темноте, слушали ее. Он не знал, откуда он знал это, но он их чувствовал - как они тянули свои шеи, поднимали свои когтистые лапы навстречу этому зову.

Он спрятал голову меж коленей и закрыл уши руками. Когда раздались другие звуки, звуки магии и битвы, он испугался. Он слышал, как где-то далеко Рис вскрикнул от боли, но Коул остался на месте. Он чувствовал себя трусом. Тьма, которая простиралась за его убежищем, была слишком пугающей. Эти существа были повсюду. Если бы тогда у него была возможность убежать обратно в Башню, он бы так и сделал.

Потом в какой-то момент его одолела усталость. Но он не спал. Его мучили какие-то странные страшные сны. Воспоминания всколыхнулись в нем, словно вскрылись старые раны и оттуда шел гной. Он видел лица, но не знал, почему они пугали его. Он прятался, но не меж двух камней… это было где-то еще, в каком-то темном и маленьком месте, которое осталось в далеком прошлом. Он хотел только выбраться оттуда. И бежать.

А потом он проснулся. Та музыка тоненькой полосой влилась глубоко в темные воды, в которых он барахтался, и вытянула его на свет. Снова начался ветер, и вместо того чтобы забеспокоиться о том, что стало с Рисом, его первой мыслью было - я жив. Он почувствовал облегчение… и полное одиночество.

Коул, окостеневший и облепленный песком, встал с камней… и замер.

Одно из существ стояло не боле чем в десяти шагах. Оно было похоже на человека, но это был не человек. Это был человек, изъеденный чем-то злым изнутри, оно ело его, пока тьма не просочилась и не изверглась на поверхность мира. И оно отреагировало. Оно повернулось, посмотрело на Коула страшными стеклянными глазами, окнами в его мучительное существование. Это существо совсем не было одним из тех, для кого он хотел бы быть видимым.

А потом, очень медленно, взгляд существа переместился. Оказалось, оно не смотрело на Коула… то есть оно его не видело. Оно почуяло его.

Существо принюхалось, и потом резко зашипело. Оно сделало шаг по направлению к камням, возле которых стоял Коул. Он потянулся за кинжалом на поясе. Он не хотел его вытаскивать. И все же. Ещё один шаг и у него не останется выбора. А потом… потом придут другие существа. Они узнают.

Но его снова спасла музыка. Она неожиданно усилилась, как и ветер, и взгляд существа метнулся наверх. Каким-то способом на всего лишь мгновенье солнечный свет проник сквозь серые облака, и существо отшатнулась, словно испытывая боль. Оно вскарабкалась по камням… и в считанные секунды пропало из виду.

Найти пусть, по которому ушли Рис и остальные, было нелегко. Коул нашел их маленький лагерь у основания железной башни, которая словно гвоздь возвышалась над песками, словно костяной палец, манивший его к себе издалека, но ветер уже замел их следы. Все, что он нашел, показывало, что здесь много ходили, возможно, прошлой ночью. Коул почувствовал себя совершенно беспомощным.

И потом он сделал единственное, что мог: последовал в сторону расщелины. Это была рана на лице мира. Давным-давно что-то разделило землю пополам и выпустило в этот мир что-то темное, что-то что осталось здесь, как дым после пожара. При виде расщелины он встал как вкопанный, почувствовав себя карликом перед необъятностью пещеры, и занервничал от того, как близко он находился. Но у него не было другого выбора - до сих пор Рис шел в этом направлении; и Коул предположил, что сюда и он и пошел.

Именно тогда он нашел замок, который возвышался на краю расщелины. Возле неё были храмовники, верхом на лошадях, они ждали кого-то и рассказывали шутки, выпивая из своих фляг. Он узнал некоторых из них. Большеносый был там. Почему, он понятия не имел. Ведь они же не пришли вместе с Рисом.

Он не обратил на них внимания, и крадучись, осторожно минуя мусор, прокрался во внутренний двор. Ему не нравилось это место. Здесь… кто-то был. Днем музыка, которую он слышал раньше, почти затихла, но теперь её заменил шепот. Он говорил ему какие-то слова, слишком тихо, чтобы можно было разобрать, но этого было достаточно, чтобы заставить его нервничать. Это место было наполнено смертью, и дело было не только в куче сожженных трупов, на которые он не хотел смотреть. В стены был впечатан ужас, так четко, будто бы это было только вчера.