Дэвид Гейдер - Маска призрака (ЛП)

- Нет, не совсем.

- Ты с кем-то дрался. С кем?

Евангелина внимательно следила за ним, и уловила его взгляд, направленный на темный угол в дальнем углу крипты. она последовала за его взглядом, но не увидела ничего, кроме каменных плит, следов огня, и дыма. он определенно творил заклинания, целясь на…что-то.

- Вы видите кого-либо, с кем я могу драться? - уклончиво спросил он.

Она помолчала. С кем бы он ни дрался, этот человек возможно уже убежал. Евангелина пришла через единственный вход, но насколько она знала, здесь были десятки тайных проходов ведущих отсюда. Все же…что-то казалось неправильным.

- Нет. Не вижу, - она слегка опустила клинок. - Но вряд ли это считается ответом.

Маг ничего не сказал, и рассеянно вытер щеку. Посреди всей грязи на лице отчетливо выделялся разрез, и, казалось, он был изумлен, увидев кровь, когда он убрал руку с лица.

- Ну, - сказал он беспечно, как будто бы между ними шел обычный разговор в стенах башни. - И что вы сделаете теперь?

- Ты не оставляешь мне выбора. Пока я во всем не разберусь, это место станет твоей камерой.

- Камерой? Я не думаю, что…

Евангелина не дала ему времени закончить. Она сделала выпад вперед, закрутила свой меч по кругу, и таким образом смогла нанести ему удар по голове эфесом. Он совершенно не ожидал этого, и опустился на пол как мешок картошки. Его посох мигнул и погас, оставив только багровый свет пузырька.

Она встала над ним, и, держа меч наготове, просканировала глазами остальную часть крипты. Здесь что-то должно было быть, но она видела лишь дым, поднимающийся от статуи и облако пыли, парящее в воздухе. Все остальное было тихо, буквально говоря, тихо как в могиле.

- Дыханье Создателя, парень! Что ты тут делаешь?

Неужели она только что уловила какое-то движение краем глаза? Усиливая хватку на рукояти меча, она медленно подобралась к углу крипты. Евангелина внимательно изучила пространство между саркофагами, ища в тени кого-то прячущегося.

Ничего.

Она вздрогнула. Здесь было слишком много статуй, людей умерших так давно, что их имена стерлись даже с надгробий. А ещё было слишком много болтовни о призраках. Это переворачивало что-то в её желудке, а она такое ненавидела. Со страхом она не могла сражаться.

Евангелина вернулась к бессознательному чародею Рису. Убрав меч в ножны, она с трудом перекинула его через плечо и вышла. Когда она уходила, волоски на её шее встали дыбом.

Рис очнулся в темноте, без малейшего понятия о том, где он находился.

Сначала была агония, пульсирующая боль, которая грозила разорвать его голову на части. Затем началась паника, пока он не вспомнил угрозу Сэр Евангелины. На его руки были надеты наручники. Нос был заполнен кисловатым запахом пота. Он находился в подземельях башни, и рядом не было даже одеяла, чтобы согреться.

Наверное, он пролежал там несколько часов, дрожа и страдая от тошноты. Сон приходил и уходил. Когда наконец появилась Сэр Евангелина, он почти был в бреду. Насколько он знал, он мог находиться здесь уже неделю, и он был изумлен, когда она сухо проинформировала его о том, что прошло чуть больше, чем один день.

Последовали вопросы. Что делал Рис на нижних этажах? Как он туда попал? Кто были его сообщники? Всё это было расширенной версией того, о чем она спрашивала его в крипте, только сейчас это был его последний шанс ответить. Он хранил молчание - время ответить на эти вопросы прошло. Даже если бы он думал, что есть хоть какая-то вероятность того, что храмовники ему поверят, а он так не думал, такая невероятная история казалось бы только его вымыслом, придуманным для спасения своей шкуры.

Было ясно, чего она искала - признания в том, что он спускался в крипту, чтобы встретиться с либертарианскими заговорщиками. Он почти спросил ее, кем могут быть эти заговорщики - неужели были ещё маги, которые отсутствовали той ночью в своих комнатах. Возможно, она думала, что он сотрудничает с храмовниками. Леденящая мысль. Если бы он только мог наплести хоть какую-нибудь ложь, в которую она могла поверить.

В конце концов, она с отвращением помотала головой и вышла. Сначала он почти умолял её принести воды - но был ли в этом смысл? Возможно, смерть от жажды была бы более милосердной, чем то, что они имели для него в запасе.

Итак, не оставалось ничего, кроме ожидания неизбежного. В темноте время тянулось медленно. Боль в его голове, в конце концов, утихла, после чего последовала боль в желудке. Он разозлился на наручники и попытался найти удобную позицию на каменном полу. Иногда он засыпал, но не видел снов. Или просто лежал там, наедине со своими горькими мыслями.