Ольга Болдырева - Принцип отражения [СИ]

Он отвернулся и устало посмотрел в голубое безоблачно небо. Нет, отдыхать рано. Он же еще не стал кем-то важным, наоборот, принес слишком много вреда… и не станет теперь. Обидно. Сволочи. Даже Кошку не пожалели, а ведь она уже старая была. И все равно пыталась его защитить.

Вот бы с того света вернуться и отомстить.

Может, это далекое небо услышит его клятву?

Он обязательно вернется…

Игорь совершенно не удивился, проснувшись от резкого сквозняка. Еще вчера он бы просто закрыл окно, списав свои мысли на обострившуюся паранойю и, рухнув в объятия подушки, вернулся бы к прерванному сну. Сейчас открывшаяся створка не могла быть случайностью или следствием невнимательности.

— Саломея? — позвал Игорь, ощущая себя крайне неловко.

Ответа, конечно, не последовало.

— Война бы просто устроился на крыше или ветке дерева, да? Ему так удобнее, наверное, — говорить в воздух было примерно так же странно, как и обращаться к мерви. Даже если та действительно находилась в комнате, вряд ли ее интересовало мнение Ионова об удобстве наблюдательных пунктов и предпочтениях Войны.

— Это ведь ты тогда была? Напомнила Насте разбудить меня к экзамену. Спасибо, — еще острее чувствуя идиотичность ситуации, тихо поблагодарил Игорь, продолжая всматриваться в сумрак комнаты, будто бы одна сила желания могла вернуть ему способность видеть или хотя бы слышать Нереальность.

— Не понимаю, зачем я сдался Рыцарям. Честно. Может это какая-то злая шутка? Сказали бы честно. Нам ведь действительно не обязательно быть врагами. Фобос, например, нормальная, правда, еще маленькая. Но не думаю, что возраст играет важную роль. И какой из меня Владыка Нереальности? Править монстрами вместо того, чтобы их уничтожать… нет, это не для меня. И ни против друзей, ни против Отдела я не пойду. Даже не подумаю. И потом, у меня здесь все-таки жизнь. Учеба, сестра, мама. Я вот думал, что если не умру в ближайшие пятьдесят — шестьдесят лет, попрошу у Данте попробовать снять блок. Это же замечательно: жить и знать, что дальше что-то есть. Можно не бояться, не гадать, относиться к этому, как к очередному приключению. Или переезду в другой город. К тому же, я же наверняка верну только силу нерила… ни Данте не согласится на то, чтобы освободить опасную тварь, которую я не могу контролировать, ни я сам. Так что для вас я бесполезен. Честно.

Игорь помотал головой, злясь на самого себя за непонятное желание пооткровенничать с Саломеей. Упрямо поджал губы и принялся расправлять сбившееся одеяло. За окном медленно серело. Реальность выцветала, превращаясь в карандашный набросок. Хотелось спать. Обнять подушку, поджать ноги и не думать. Ни про невидимую морту, которая находилась на расстоянии вытянутой руки; ни про нерилов, не заметивших до сих пор Рыцарей, со всеми удобствами обустроившихся в столице; ни про неквамов, оказавшимися предателями.

Но вместо того, чтобы откинуться назад и закрыть глаза, Ионов продолжал смотреть в угол. Почему-то ему казалось, что Саломея находится именно там и жадно ловит каждое его слово. А потом в комнате что-то изменилось. Тени на миг качнулись и стали гуще. Игорь вздрогнул. Ему показалось, что он почувствовал легкое, осторожное прикосновение. Ионов инстинктивно сжал край одеяла, и на секунду по запястью словно провели тонким пером. Первым инстинктом было отдернуть руку и вскочить на ноги. Сказать что-нибудь грубое и злое. Вторым — попросить больше так не делать. Вместо этого Игорь только грустно улыбнулся.

— Все стало каким-то неправильным и сложным. Я хочу понять. Надеюсь, нам не придется снова становиться врагами.

…Саломея не хотела будить Игоря. Просто за последние недели она привыкла, что ее пост теперь находится именно здесь, а не у соседнего дома или на крыше. И слушая тихий голос Ионова, морта поняла, что для нее неважен смысл того, что говорил Владыка. Главное — говорил. Обращался к ней. Чувствовал, что это Саломея, а не кто-то другой. Что, даже не видя и не слыша, лишь догадываясь, хотел, чтобы это была она.

Приблизившись к кровати, морта опустилась на колени. Ей не нужны были свидетели. Эту клятву она принимала у себя сама. Перед Воронцовым Саломея позволяла себе преклонять лишь одно колено. Будто чувствовала, что тот, кто подарил ей новую ступень существования и цель — только посредник между поиском смысла и его обретением. И имя смыслу было Ионов Игорь. Еще совсем мальчишка. Он цеплялся за кусок ткани, словно тот мог его спасти. Пальцы нервно подрагивали.