Томас Тимайер - Стеклянное проклятие

– Ну и как? – поинтересовался Гумбольдт.

Шарлотта прислушалась к своим ощущениям.

– Чуть-чуть кисловато, – заметила она, откусив кусочек сырного печенья, а затем сделав еще глоток. Но и на этот раз результат был скорее неудовлетворительным. – Не знаю, – пробормотала девушка, заглядывая в бокал. – Как-то не хочется допивать.

– И мне тоже, – ученый поставил стакан на поднос. – Ничего особенного. Но все-таки лучше, чем бессмысленные разговоры. Пойдем, уже пора в аудиторию.

Большая аудитория уже почти заполнилась. Они отыскали два свободных места в четвертом ряду, неподалеку от ступенек, ведущих на сцену, и уселись. Шарлотта оглянулась. Имератор Вильгельм с супругой восседали в ложе в окружении охраны. Шарлотта видела, как сверкают белизной безупречные манжеты, сияют пуговицы мундиров и знаки различия офицеров в свете свечей. Над касками телохранителей покачивались плюмажи.

Дядя оказался прав. Все, что происходит вокруг нее – всего лишь демонстрация, призванная произвести впечатление на императора. Гумбольдту и в самом деле нечего здесь делать. Оставалось надеяться, что докладчик сумеет внести хоть какой-то смысл в эту великосветскую затею.

Как раз в этот момент на сцене появился Рихард Беллхайм в сопровождении ректора университета и нескольких высокопоставленных особ. Это был стройный, мужчина лет сорока, с окладистой бородой, редеющими волосами и утомленным лицом. В руке у него поблескивали очки в позолоченной оправе. На этнографе был свободный коричневый костюм с кожаными заплатами на локтях и простые ботинки, благодаря чему он являл собой полную противоположность всем этим нарядным господам. А когда Беллхайм заговорил, голос у него оказался глубоким и приятным.

Шарлотта откинулась на спинку стула, сложила руки на коленях и принялась внимательно слушать рассказ ученого о путешествии в неизведанные районы Черного континента. И с каждой минутой он все больше ее захватывал.

Спустя два часа доклад был окончен. Этнограф поблагодарил аудиторию, подписал книги и буклеты и исчез за кулисами вместе с организаторами только что открытой выставки, посвященной Африке. Говорил Беллхайм, в основном, о малоизвестных народах и их многообразных культурах, а не о колониальной политике, так что опасения Гумбольдта оказались напрасными. Публика начала расходиться. Император и императрица уже удалились, поэтому у большинства присутствующих теперь не осталось причин задерживаться здесь. Шарлотта и Гумбольдт дождались, пока толпа поредеет, после чего поднялись со своих мест и направились туда же, где исчез докладчик.

Им преградил дорогу служитель.

– Что вам угодно?

Гумбольдт возвышался над этим человеком почти на голову, поэтому для ответа ему пришлось наклониться.

– Я бы хотел побеседовать с профессором Беллхаймом, – проговорил он. – А также поздравить его и выразить свое восхищение столь удачным и содержательным докладом.

Служитель покачал головой.

– Очень жаль, но мне было велено никого не пропускать за кулисы.

– Для герра Гумбольдта можно сделать исключение, – внезапно раздался голос откуда-то слева. К ним приблизилась бледная дама в розовом платье и белых туфлях и протянула ученому руку. – Меня зовут Гертруда Беллхайм.

– Значит, это вам мы обязаны приглашением?

– Совершено верно. Надеюсь, доклад вас не разочаровал.

– Было чрезвычайно интересно, – Гумбольдт поклонился и поцеловал руку дамы. – Это моя племянница Шарлотта.

– Как мило! Вас тоже интересует Африка, моя дорогая?

– Не только Африка, – ответила Шарлотта. – В первую очередь меня интересуют естественные науки – физика, химия, биология, география. В мире так много всего интересного!

– Я вижу, герр Гумбольдт, яблоко от яблони падает недалеко, – госпожа Беллхайм одарила Шарлотту сердечной улыбкой. – Я провожу вас к моему мужу. Представляю, как любопытно вам будет увидеться, ведь прошло столько лет…

– Вы правы, – подтвердил Гумбольдт. – Когда-то мы в самом деле были задушевными друзьями.

– Тогда следуйте за мной, пожалуйста, – супруга этнографа быстрыми шагами направилась вглубь служебных помещений.

Пока они шли по коридору, а затем спускались по лестнице в полуподвальный этаж здания, госпожа Беллхайм оживленно беседовала с Шарлоттой. Оказалось, что их взгляды во многом сходны. Так, жена ученого считала позорным тот факт, что многие женщины все еще не могут получить фундаментального образования. Шарлотта, тут же оживившаяся, едва была затронута эта тема, горячо соглашалась с ней. Совсем недавно в Германии был отклонен законопроект, разрешающий женщинам учиться в университетах. И это при том, что в Швейцарии девушки были допущены в высшие учебные заведения с 1840 года, в Великобритании – с 1849, и почти по всей остальной Европе – с 1870 года. И только в Пруссии и Австро-Венгрии ситуация осталась прежней.