Анастасия Туманова - Гроши счастья [СИ]

- Может, включить музыку в плеере на мобильном?- подумала она, - все-таки веселее и, может, звуки услышит кто-нибудь наверху. Но звуки песни Карла Готта “Дорогу знаю только я” звучали так жутко в тишине коллектора, что она в испуге тут же выключила песню. Наушников в сумке почему-то не было, видимо, она забыла их дома. Как там Люся? Собачка в этот момент казалась родной и милой. Хорошо, что хоть еды ей было оставлено в миске с запасом. Аня, не зная точно гастрономических предпочтений Люси, решила оставить ей широкий ассортимент блюд. Ну, а квартиру, испачканную склонной к стрессам собакой, легко потом помыть. Всё-таки Люся же не слон.

Она просидела уже около часа. Было холодно, противно. И главное, страшно. Ей надоело прислушиваться к шорохам наверху. Прохожих не было. “Куда же они все провалились?!” - подумала Анна, тут же вспомнив, что провалилась-то как раз она.

Выхода она не видела. С трудом Анна заставила себя встать. Одернув задравшееся пальто, она решила двигаться в каком-нибудь направлении, ведь где-нибудь она сможет подняться наверх, или хотя бы повыше, чтобы поймать сигнал сети. К счастью, мобильник мог служить фонариком.

Освещая телефоном путь, она медленно пошла вперед во тьму. Тоннель в этом месте был шириной метра полтора и вел в две противоположные стороны. Она решила пойти направо, несмотря на промелькнувшую в голове строчку из песни Окуджавы: “Те, кто идут, всегда должны держаться левой стороны”. Сама она, если не в метро, то в жизни любила выбирать правую сторону.

Метро. Она может выйти в тоннель метро. И поезд, несущийся прямо на нее!.. Она зажмурила глаза и остановилась.

И еще могут встретиться крысы. Фу-у-у! Хорошо, что не было видно и слышно этих вездесущих грызунов, хоть это и было странно.

Запах стоял непередаваемый - смесь сырости, затхлости и еще чего-то неуловимо неприятного.

Под ногами хрустели какие-то камешки и осколки. Склизкие стены внушали отвращение, тем не менее, их приходилось касаться рукой, чтобы чувствовать хоть какую-то опору.

Богатое воображение подсказывало ей, кого и что она может встретить на своем пути. Колонии бомжей. Или преступников.

С канализацией была как-то связана мысль о бомбоубежищах. Что она будет делать, если найдет склад тушенки, предназначенный для спасения от голода во время третьей мировой войны? Кстати, есть хотелось очень, ведь пообедать на работе за всеми хлопотами она так и не успела. Вспомнив про такой привычный и уютный мир библиотеки, она почувствовала, что уголки ее губ предательски дрожат, а на глазах выступают слезы.

Пройдя, как ей казалось, довольно большое расстояние, Анна начала уставать. Быстрый шаг сменился медленным. Сильно хотелось пить. В сумке оставалось глотка на три, и еще лежала позавчерашняя булочка.

Уставшая, она перестала замечать, что происходит вокруг. Она не знала уже, зачем и куда идет. И боялась, ведь она просто точно знала, что не найдет дорогу обратно. Нужно было сидеть и ждать, когда ее спасут! Хотя бы утром следующего дня!

А тем временем бетонная труба канализации сменилась на более просторный коридор, выложенный крупной каменной кладкой. Воды, текущей по стенам и под ногами, стало заметно меньше, как и неприятного запаха.

Намеков на люки и вообще какой-то выход на поверхность, не было.

Остановившись в очередной раз и оглядевшись по сторонам, Анна шумно вздохнула, и собралась было от отчаяния сесть прямо на пол и зареветь. Как вдруг где-то в темноте что-то зашебаршилось.

Ужас охватил Анну, она замерла от страха и кровь застучала у нее в ушах. Человек? Собака? Анна панически боялась собак, с тех пор, как в детстве ее укусила служебная овчарка.

До нее опять донеслось невнятное бурчание.

Анна начала медленно отступать назад. Из темноты послышались шорохи, и в неверном свете телефона, дрожащем в ее руках, она разглядела темную мужскую фигуру. Какое счастье! Это был человек.

- Д-добрый в-вечер! - пролепетала она высказывание, которое эхом перекатилось в ответной тишине всеми оттенками своей неуместности.

Опять тишина. Но спустя некоторое время, откашлявшись, незнакомец ответил. И слова его звучали непривычно, будто бы неправильно, но, в то же время, придраться было не к чему:

- Добрый вечер, сударыня. Не беспокойтесь, проходите. Проход впереди свободен. Или, может быть, Вы объясните мне, что ищете. Возможно, я смогу Вам помочь. - голос его был глухим, но довольно приятным, по крайней мере, не страшным. Хотя, может, именно этого и надо было бояться?