Татьяна Буденкова - Жизнь и приключения вдовы вампира [СИ]

— Простите… я… помешал вам?

И вон он, тут как тут.

— Нет. Нет, нет… Я слушаю музыку.

Глаза их встретились. И Натали не в силах отвести взгляд, чувствовала, как непрошеные слёзы туманом закрыли лицо Алексея Петровича. Она старалась не моргать, но слёзы всё равно катились по щекам.

— Натали? Что с вами? — растерянный голос Алексея Петровича прозвучал будто издалека.

Очнулась она в кресле. Аким Евсеич держал стакан с водой. Из настежь распахнутого окна лился прохладный воздух.

— Ничего, ничего. Утомилась, милая. — И Аким Евсеич раскланялся с хозяевами. — Простите великодушно. Направимся — ка мы домой.

Оно, конечно, бывало, молодые девицы и дамы падали в обморок, тут ничего необычного, когда тело сжато жестким корсетом, да и иногда, в некоторых ситуациях дамам такой выход был очень даже удобен. Но от Натальи Акимовны… от вдовы вампира, никто подобного не ожидал. И хоть взволновал Акима Евсеича непритворный обморок дочери, отчасти он понимал почему, и даже полагал, что уехать пораньше по уважительной причине, это, наверное, к лучшему. Поскольку граф Немиров ещё предложения не делал, то заранее отказываться от возможного сватовства Алексея Петровича, по меньшей мере, глупо. Натали же, даже понимая все эти нюансы, с трудом заставляла себя держаться избранной роли.

Местную ресторацию было не узнать. Такое заведение одно единственное на весь невеликий городок. Поход туда выливался в кругленькие суммы, поэтому бывали там, в основном, либо приезжие гости, либо местные толстосумы свои сделки увенчивали роскошными ужинами в красивой зале, на белой крахмальной скатерти, да под музыку, хоть и местного, но вполне приличного оркестра. А в этот раз ресторан граф Немиров откупил полностью. Ярко сверкали люстры, на столах возвышались изысканные букеты, таких цветов местные отродясь не видывали, их специально доставили, полностью заняв одноместное купе в поезде. На скатерти постелили шёлковые салфетки, посуду хозяин выставил наилучшую. Пуговицы швейцара, начищенные до яркого блеска, стройными рядами красовались на красной ткани мундира. Что творилось на кухне — не высказать. Оказалось, граф привёз с собой своего повара.

От всех этих новостей городок вдруг начал преобразовываться: дворники надели чистые фартуки и с раннего утра взялись мести улицы. А пожарники, чтобы показать себя с лучшей стороны возле конюшни не только навоз убрали, но свои упряжки начистили и рядом с пожарным сараем выстроили, пусть, мол, именитые гости видят, что и в Бирючинске пожарная команда не лыком шита!

Казалось, Натали не замечала происходящего, бледная, бесшумным призраком ходила по комнатам.

— Натали, ты хорошо подумала? Я не буду тебя принуждать принять то или другое решение. У меня душа и разум между собой спорят и я… я сам не знаю как тут быть? Ведь вместе с графом приехал его дядюшка, а поскольку родителей молодого Немирова в живых нет, то… то это смотрины… можно считать.

— Батюшка, судьба дважды такие двери не открывает. Бог даст, будут у меня дети, у тебя внуки… И их жизнь будет проходить там, — она подняла глаза вверх, — или тут. — Кивнула на окно, за которым дворник выяснял банальную, всем надоёвшую истину:

— Токмо что всё собрал и вот! Нате вам! Чья это лошадь успела насрать? Ездют, тут ездют…

Натали захлопнула оконную створку.

— Да, конечно, бедности такой, как в моём девичестве нас ожидала, мы теперь можем не опасаться. Но я одним глазком подглядела другую жизнь, и если меня туда впустят — войду!

— Но я же вижу, ты сама не своя.

— Если сказать правду, то да, Алексей Петрович очень мне к душе. Да и с вами не хочу расставаться. Но, меня одолевают заботы, которые не позволяют душевному смятению взять надо мной верх.

Упаси Бог сделать неуклюжий первый шаг в те самые двери. А как там надобно? Сказать некому. И от того мне так волнительно.

— А граф Немиров? Тебе с ним жизнь коротать.

— Я жить хочу интересно, красиво, а не коротать долгие годы, хоть в сытости и довольстве.

Впервые за последние годы Аким Евсеич почувствовал себя старомодным, чего-то не понимающим человеком. Он полагал, что дочь будет рыдать и говорить, что любит Алексея Петровича и жизнь с не любимым ей не мила, а выходило, Бог весть что выходило! В растерянности, он поднял с кресла шляпу Натали.

— Вот и кстати. Эта шляпа из бронзового муара с золотым узором ещё в моде? Или я буду выглядеть в ней ни камильфо. Откуда мне знать? А знать надобно.