Джена Шоуолтер - Темная страсть

Ее губы скользили вверх-вниз по члену, а руки играли с тяжелой мошонкой. Оливия наслаждалась Аэроном, смакуя процесс, разрушая сопротивление, неумолимо подталкивая к сладкому забвению. Но он не дал ей довести дело до конца и, схватив за плечи, резко поднял:

— Довольно.

Она заметила на его лице капельки пота. В следующее мгновение он развернул ее и, прижав спиной к стене, не говоря ни слова, опустился на колени. Раздвинув сильными руками ноги Оливии, он принялся лизать и посасывать ее лоно, поглощая ее любовный сок.

Нуждаясь в опоре и не находя ее, Оливия царапала стену позади себя, в исступлении мотая головой из стороны в сторону. Волосы ее щекотали спину. Абсолютно все стимулировало желание. И она приближалась… приближалась… нуждалась…

Аэрон резко выпрямился, задыхаясь, вытирая ее соки, что остались на лице. Его полуприкрытые глаза поблескивали.

— Так хочу взять тебя… но нельзя… так вкусно… хочу еще… не могу…

Еще. Да.

— Аэрон.

Он покачал головой, и от былого сопротивления не осталось и следа — его сменила решимость. Просунув руку между их телами, он принялся ласкать свой член, второй рукой обнимая Оливию за талию.

— Не могу… не могу… должен помнить…

— О чем? О чем помнить? Ты собираешься… мы собираемся?..

Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста.

— Не могу. — Он замер. Тишину комнаты нарушало лишь их неровное дыхание, слившееся в едином диком порыве, как ей хотелось бы слиться с Аэроном. — Не могу. Мы… — Он снова зарычал. Отдернул руку и с силой провел ею по лицу. Когда он убрал ладонь, Оливия заметила, что черты его лица изменились. От решимости он перешел к ярости. — Большинству людей приходится испытывать чувство неудовлетворенности. Раз ты решила стать человеком, то должна узнать, каково это.

Неудовлетворенность? Уж лучше смерть!

— Научишь меня в следующий раз? Прошу тебя, Аэрон. — Как же отчаянно он ей сейчас нужен! — Пожалуйста.

Выгнув бедра, Оливия задвигалась вперед и назад, пристраиваясь так, чтобы влажное лоно прижималось к горячему, твердому, ничем не прикрытому члену. Члену, который она пробовала на вкус. Оливия заскользила вниз, вверх, снова вниз. О боже! Наслаждение… ни с чем не сравнимое наслаждение. Обжигающее, волнующее… запретное.

Должно быть, Аэрон испытывал те же чувства, потому что снова приступил к активным действиям. Обхватив ладонями ее ягодицы, он как можно теснее прижал ее к своей восставшей плоти, а потом отстранил, повторяя это снова и снова, так и не проникнув внутрь, но для страждущего тела Оливии это не имело значения. Его движения доставляли невероятное удовольствие, раззадоривали, и вскоре оба стонали, дрожали и тяжело дышали.

Даже поцелуи вышли из-под контроля: их языки яростно сплетались и перекатывались, а зубы сталкивались, царапались друг о друга. Оливия впилась ногтями в спину Аэрона, в прорези, где скрывались крылья, — не слишком ли дико? Гидеон сказал, что Аэрону нужна неистовая женщина, но не окажется ли это чересчур сильно и поспешно для ее воина, не оттолкнет ли она его своим пылом?

Едва не лишившись остатков рассудка, Оливия все же заставила себя сдержаться и ослабить хватку, убрав ногти подальше от его спины, подальше от чувствительных щелей.

— Что ты делаешь? — резко спросил Аэрон.

— Наслаждаюсь тобой, — отозвалась она. — Ну, или наслаждалась, пока ты не открыл рот.

Нахмурившись, он слегка отстранился, чтобы посмотреть ей в глаза:

— Тогда начни наслаждаться снова.

— Я бы с радостью. — Оливия закусила нижнюю губу и выгнулась ему навстречу. — Но прежде я хочу, чтобы ты засунул в меня свой член.

Аэрон издал странный звук, будто его душат.

Оливия снова выгнулась. Головка члена потерлась о ее клитор, и Оливия ахнула. Аэрон зашипел. Так приятно. Та-а-ак приятно. Она запрокинула голову, и влажные волосы рассыпались по спине, снова щекоча кожу. «Так близко», — подумала Оливия. Так близка вершина удовольствия, на которую Аэрон вознес ее в прошлый раз, когда они целовались. Вершина, которая ослабила бы терзающее напряжение, нарастающее в ее теле.

— Аэрон, Аэрон. Еще немножко, — хватая ртом воздух, выговорила она, — и тогда я смогу…

— Нет. Нет! — Он резко, без предупреждения разжал руки, и Оливия выскользнула из его объятий и упала на пол. От удара у нее перехватило дыхание. Но даже это не ослабило ее страсти, ее желания. — Не могу.

Аэрон отер рот трясущейся рукой, словно желая избавиться от вкуса Оливии, на мгновение скрыв залегшие от напряжения морщинки в уголках губ. Затем дрожащими пальцами поправил штаны.