Джена Шоуолтер - Темная страсть

— Почему нет?

— Потому что твоего Бога стоило бы наградить за создание такой совершенной груди. — Он тряхнул головой, однако по-прежнему не спускал с нее глаз. — В смысле, потому что я… Черт тебя подери! И меня заодно. Меня следовало бы наказать. Эти мысли в моей голове…

Схожи ли они с ее мыслями?

— Аэрон, — взмолилась Оливия.

— До меня только что дошло, что я ни разу не целовал их, — выдавил он грубым голосом, заряженным, казалось, тем же электричеством, какое потрескивает в воздухе. — Боги, женщина, это же настоящее преступление.

— Так поцелуй их сейчас. — «Пожалуйста!»

— Да.

Склонив голову, Аэрон потянулся к ней. Его зрачки расширились, и на этот раз Оливия знала, что причиной тому желание, а не гнев.

Ее соски напряглись в ожидании… но за секунду до прикосновения Аэрон опомнился, резко выпрямился и зарычал. Оливия выдохнула, только сейчас осознав, что все это время сдерживала дыхание. Он же почти… Милый Боже. Он и правда едва ее там не поцеловал! Осознание этого породило желание такой силы…

— Аэрон. — «Сделай это. Не останавливайся».

— Нет.

— Почему?

— Потому что!

Знает же, чего она хочет, в чем нуждается, но продолжает отвергать ее! Просто «потому что»! Ублюдок!

— Принимай душ сама.

Обойдя ее стороной, Аэрон шагнул за порог ванной и прикрыл за собой дверь, оставив лишь тонкую щель, в которую просачивался свет.

А ведь он был так близок…

Оливии вдруг стало тесно в собственном теле, захотелось кричать. Однако вместо этого она стянула с себя оставшуюся одежду и зашла в кабинку. Когда на нее хлынули первые струи воды, она пожалела, что не закричала. Она на что угодно готова, лишь бы снять безумное внутреннее напряжение. Напряжение, раззадоренное нежной лаской водных струй.

Оливия постаралась очистить сознание, но в уме постоянно всплывали слова. Поцелуи. Груди. Тела. Движение. Сплетение. Черт!

— Не слышу, чтобы ты намыливалась, — услышала она резкий голос Аэрона.

— Отвали! — огрызнулась Оливия, решив употребить подслушанное у людей выражение. Кажется, так говорят тем, кто раздражает. А Аэрон ее очень даже раздражает.

Поцелуи. Груди. Тела. Движение. Сплетение. Скольжение. Обладание. Колени ее едва не подкосились.

— Оливия.

Это что, предупреждение?

— Заткнись, демон! — Содрогаясь всем телом, она выдавила на ладонь несколько капель пахнущего розами мыла и наконец принялась мыться, но ее волновало даже такое простое действие, удваивая напряжение. Как ему удалось так быстро и так сильно ее завести? Даже не поцеловав?

Поцелуи. Груди. Тела. Движение. Сплетение. Скольжение. Обладание. Лизание. Сосание.

Так и спятить недолго!

Отвлечься. Да, надо отвлечься.

— А Парис с Уильямом тоже пользовались этим мылом? Кстати, да, теперь ты можешь говорить.

— Не знаю, и это не важно. Незачем тебе о них думать. И вообще, вопросы буду задавать я . Откуда ты знала, что нам вчера не удастся поймать Скарлет?

— Я же уже говорила! Я знаю много такого, что могло бы вам помочь, но, кажется, ты был не особо заинтересован.

— Ну а теперь заинтересован, так что давай рассказывай. Есть ли в городе другие одержимые демонами?

«Будь уверенной», — напомнила себе Оливия.

— Думаешь, все так просто? — «Дерзкой». — Ты спрашиваешь, а я отвечаю?

Пауза. Затем неуверенное:

— А чего ты хочешь?

«Разрядки!»

— Начнем с извинений.

— Ну… извини.

Не слишком искренне прозвучало, но Оливия и этому обрадовалась.

— Нет, — наконец ответила она. — Других одержимых демонами бессмертных в городе нет.

— Хорошо. Тогда отведи меня туда, где обитает эта Скарлет.

— Прости, но нет. — Она повернулась под струями воды, и по ее телу потекла мыльная пена. Поцелуи. Груди… Гр-р-р! — Ничем не могу помочь.

— А придется.

Новый приказ, отданный с такой решимостью… которая должна была бы раздражать, а не возбуждать. И вновь ее телом овладело напряжение…

— С чего это ты так рьяно добиваешься моей помощи?

— Хочу, чтобы ты увидела, какой образ жизни я веду. Чтобы стала свидетельницей сражений, крови и боли. Чтобы убедилась, что мне наплевать на всех, кроме друзей и Легион, и что я прикончу любого — слышишь, любого, — кто вздумает им угрожать.

Любого — даже саму Оливию? После того, как вчера спас ее и отослал Легион прочь? Без сомнения. Прощай, возбуждение. Здравствуй, пустота. Холодные, жестокие слова, скорее клятва, чем угроза. Может, Аэрон и не собирался так резко высказываться, однако не смог сдержаться.