Джена Шоуолтер - Темная страсть

Сейчас он просто ее хочет.

Не в силах ждать, Аэрон схватился за пуговицу на ширинке и попытался расстегнуть, но та не поддалась, и тогда он рывком распахнул брюки. Член вырвался наружу.

— Надеюсь, ты готова принять меня, Оливия.

Готова ли она? У Оливии мелькнула мысль, что для этого мужчины она будет готова в любую минуту, в любой день до конца своей жизни. Он смотрит на нее так, будто от нее зависит его судьба. Будто он существует только потому, что живет она.

И этот взгляд она видит в последний раз.

Сила желания взяла верх над грозящей затопить ее печалью. Позже. Позже у нее будет предостаточно времени, чтобы утонуть в своих страданиях. Сейчас она в объятиях Аэрона. Ее тело дрожит и пылает от желания, а лоно увлажнилось.

Вот ради чего Оливия пожертвовала своими крыльями и бессмертием. И получила желаемое — только руку протяни. Не важно, что будет дальше, этот момент она сохранит в памяти навечно.

— Оливия! — В гортанном голосе Аэрона слышалась мольба.

— Я готова. Клянусь.

Аэрон подхватил ее под ягодицы и приподнял, а она обвила ногами его талию. Он вошел в нее полностью, до упора. Она вскрикнула, не в силах сдержаться. Своим большим членом он растягивал стенки ее лона, и Оливия, лишившаяся девственности совсем недавно, должна была бы чувствовать боль, но испытывала ни с чем не сравнимое удовольствие.

— Ты нужна мне, — приговаривал Аэрон, размеренно двигая бедрами вперед-назад.

— Да! — Она впилась ногтями в его спину, оставляя царапины. Никаких границ, только не для нее. Ей просто необходимо то, что происходит сейчас между ними. Память об их близости будет согревать ее одинокими ночами. — Вот так.

Аэрон проникал в нее все жестче и жестче. Рай и ад, сплавленные воедино. Так хорошо, так близко к разрядке. «Пусть это длится вечно», — молилась Оливия, хоть и понимала, что такую молитву никто не станет слушать.

Перила шатались вместе с любовниками, скрипели и наконец обломились. Аэрон и Оливия полетели вниз… вниз… Но Аэрон даже толчков не замедлил. Оливии это понравилось, она наслаждалась страстью и свистом ветра в ушах. Свобода, любовь, удовольствие — все смешалось воедино. Никакого страха и сожалений. Аэрон ее убережет.

Так и вышло. За секунду до удара он изогнулся, расправил крылья и медленно опустил себя и Оливию на землю и бережно уложил ее, ни на миг не прекращая двигаться внутри ее. Она по-прежнему обвивала его ногами, принимала, выгибалась навстречу, умирая от желания, позабыв обо всем на свете.

Розоватый и прекрасный солнечный диск неуклонно опускался за горизонт, и если бы кто-то сейчас выглянул в окно, то наверняка увидел бы любовников. Плевать. Оливия слишком сильно жаждет своего воина.

— Оливия, — с трудом выдохнул он.

— Аэрон…

Их взгляды встретились, его фиолетовые радужки сияли неистовой страстью. Сжатые губы кровоточили, видимо от укусов Оливии. Во всем его облике было что-то неистово-прекрасное, дикое и нежное одновременно.

— Ты моя, — процедил Аэрон сквозь сжатые зубы.

Ей хотелось этого больше всего на свете.

— Твоя. — До тех пор, пока он не переспит с Легион. Потом, как демонесса и заявила, он станет принадлежать ей.

«Остановись. Довольно».

Эти минуты здесь и сейчас принадлежат ей.

Словно почувствовав ее мысли и желая прогнать их прочь, Аэрон склонил голову и снова поцеловал Оливию — еще восхитительнее и порочнее, чем прежде. Их языки и зубы сталкивались в поединке. Столько страсти…

Оливия царапалась, кусалась, кричала, едва не теряла рассудок, извивалась, стонала и цеплялась за своего любовника. Каждый мускул в ее теле сводило от восхитительной муки.

«Да. О да, вот так».

Еще один толчок — и Оливия воспарила ввысь на волнах оргазма. Она крепко зажмурилась и ничего не видела, но почувствовала, как Аэрон содрогается над ней. Услышала, как он выкрикнул ее имя.

Потом он рухнул на нее сверху, придавив своим весом, но ей настолько понравилось ощущение, что она не стала возражать. Если бы только они могли лежать так вечно, забыв обо всем и всех, здесь и сейчас.

— Оливия, — хрипло позвал он.

Она медленно открыла глаза и заморгала. Аэрон смотрел на нее, и его лицо казалось открытым, обнажающим все чувства. Полным страсти.

— Ничего не говори! — воскликнула она.

Если он собирался сказать, что произошедшее ничего не изменит, она и так это уже знает. Нет нужды еще глубже загонять нож ей в грудь. Если собирался просить ее остаться, невзирая на то что ему придется переспать с Легион — всего один раз, — ей захочется поддаться искушению. Даже если Совет пошлет кого-то другого убить его. Даже если ее вечно будет преследовать образ Легион в его объятиях.