Эмили Мартин - Создания Света

От мыслей постоянно кружилась голова, и я была в отчаянии, ведь ничего не могла поделать.

Да, мне не хватало времени.

Я была в таком состоянии на десятый день, кусала губу и смотрела, как облака собираются, обещая снегопад. Я размышляла, удастся ли отправить письмо в облике научной статьи моему старому учителю биологии — стражи не слушали мои просьбы о письмах. И тут я услышала гром ключей и скрип железных ворот. Я оглянулась через плечо, когда дверь виллы открылась.

Кто на этот раз?

Один из стражей, ходивших по периметру, появился на пороге.

— У вас гость, — сказал он. Страж отошел, и, словно призрак из тени, на порог прошла Прелат.

Шаула Отзакамос обладала способностью вызывать у меня ощущение, что я оговорилась, еще до того, как я открывала рот. Ее седые волосы цвета стали были стянуты в тугой пучок под ее звездным обручем, простом с тремя плоскими стеклянными бусинами, в отличие от моего резного, который я еще носила, несмотря на заключение. Ее плащ с меховым подбоем был черным, без вышивки, что была популярна при дворе. Из украшений, кроме ее звездного обруча, была большая отполированная призма, что висела на груди.

Это не имело значения. Она могла быть в обносках, но все равно источала бы власть.

Она махнула рукой стражу.

— Оставьте нас.

Ее влияние сказалось на том, как он быстро поклонился и пропал. Когда писарь был здесь, хоть она была и с королевской печатью и значком, стражи стояли за ней все время. Как только он ушел, Шаула посмотрела на меня, мою серую юбку и болеро, на пояс, что был чуть темнее. Она посмотрела на письменный стол, ее губы сжались при виде угольных набросков. Она взглянула на меня.

— Итак, — сказала она.

Да, итак.

— Стражи говорят, ты сидишь и рисуешь весь день, — сказала она.

Не просто сижу все-таки.

Она посмотрела на ближайший рисунок — фонтан, что был во дворе. На нем была интересная паутина трещин, что расходилась от дыры в кирпиче за ним. Наверное, писарь долго осматривала фонтан из-за хрупкости его строения.

— Ты всегда была такой же, как твоя мать, — сказала Шаула.

Когда такое сказала моя старая учительница, Анха, она произнесла это тепло, почти с благоговением.

— У тебя навык матери и ее характер, — сказала она, разглядывая иллюстрацию золотых шершней, который я рискнула поймать сачком.

— Меня ужалили, — сказала я ей.

— Конечно, — ответила она.

Шаула не разглядывала мою работу с таким восхищением.

— Не стоило позволять этому продолжаться.

Это немного удивляло. Рисование разбитых фонтанов не было еретическим.

Она подвинула рисунок фонтана и увидела страницу с цикадами, которых я нарисовала по памяти — я рисовала их достаточно для диссертации, чтобы повторить без примера.

— У тебя явно крепче связь с матерью, чем с остальными взрослыми родственниками.

Иначе говоря…

Измена, измена, измена…

Я обрела голос, который редко пробивался в ее присутствии.

— Я не верна своей матери, — сказала я, используя основную линию защиты, которую повторяла при каждом обвинении. — Я не связывалась с ней с тех пор, как покинула дом, чтобы учиться в Каллаисе.

Шаула покачала головой.

— Переписывалась ты с Раной или нет — никогда не имело значения. Тебя предали твои поступки, не ее, — она отложила мои рисунки и посмотрела мне в глаза. Кабинет еще никогда не казался таким маленьким. — Что ты можешь сказать… как оправдаешь себя, касательно событий в Сиприяне?

Я прикусила щеку изнутри. Я снова видела перед глазами сцену — Лиль Робидью умирает на берегу реки. Его брат Ро поражен. Королева Элламэй без сознания. Королева Мона в ярости. Селено держит арбалет. Световая граната из кармана Лиля и то, как она сияла в ночи, подобно солнцу, когда я ее бросила.

— Были взяты четыре независимых показания, — сказала Шаула, когда я продолжила молчать. — Три от стражей и одно от самого короля. Но там нет ничего, показывающего, действовала ты случайно, в смятении, или намеренно бросила гранату, чтобы ослепить свой народ и дать вражеским королевам и мятежнику сбежать. Мы не смогли поймать их.

Я не была удивлена. Я догадывалась, что королевы и Ро смогли сбежать по водным путям раньше, чем мой народ добрался до Лилу. Даже если бы они не двигались так быстро, королева Мона легко обошла бы блокаду. Это я точно знала. Конечно, меня еще не судили и не казнили, ведь мой народ был занят их поисками.

— Ты понимаешь, какими важными были твои действия? — не унималась Прелат. — Ты знаешь, что мы не только потеряли ценных пленников, но это позволило им объединиться против нас?