Ник Перумов - Охотники. Пророчества Разрушения

– Грядут, грядут Последние Дни! Изречены Пророчества Разрушения, и никто не в силах остановить предначертанное! Мор, глад, чума, пожары и падение неба! Моря выйдут из берегов, горы стронутся с мест своих, четыре ветра вырвутся на волю, сметая всё с земли великими бурями, а океан потопит все до единого корабли, что дерзнули оскорбить днищами своими его гладь! Распахнутся врата, и красные твари, что, как застывшая кровь, выйдут из них, довершая разрушение!

Ле Вефревель замер. Даже израненная вампирша с трудом, но повернула голову к вещающему чудовищу.

– Что ты болтаешь? – резко бросила Алисанда. – Какие пророчества? Какое разрушение? Кто будет разрушать – эти твои красные твари? И что именно? Отвечай!

– Пророчества Разрушения, – не обращая на волшебницу внимания, продолжал вещать козлоногий, – пророчества истинные, правдиво изречённые, скрытые в тайных книгах! Не отыщете, не найдёте, не прочитаете, не предотвратите! Сбудутся Пророчества Разрушения, воцарится Хаос Вечный, Хаос Непобедимый!

– Хаос Непобедимый, значит, – процедила сквозь зубы чародейка. – Слышите, месье ле Вефревель? Хаос! А Хаосу наплевать на наши с вами различия, противоположности и распри. Он сожрёт всё и всех. Меня, вас – всех.

Она словно продолжала какой-то давний спор с вампирами.

Ле Вефревель тоже слушал козлоногого, скривившись от боли и не отрывая руку от раны в боку.

– Это… сударыня… выходит… за рамки… нашей сегодняшней… сделки, – выдавил он наконец. – Il est entendu que, простите, понятно, что Хаос свил множество гнёзд всюду… но Пророчества Разрушения… я про них ничего не…

– Зато я слышала, – не дала ему договорить Алисанда. – Пророчества Разрушения и в самом деле упоминались… глухо, в списках и копиях, в отсылках к несохранившимся трудам древних мистиков…

– Мadame! Меня это не интересует! Donnez-moi mon, отдайте мне моё, отдайте положенное, и мы уберёмся из этих проклятых мест как можно скорее! И не тронем, даю слово, ни одного из местных тупоумных обитателей!

– Хорошо-хорошо, – примирительно вскинула руки Алисанда. – Если вы так настаиваете. Хотя, как мне кажется, вы сейчас вообще не способны куда бы то ни было «убраться».

– Мне… нужна… кровь, – прохрипел вампир. – Этот… это… le monstre… чудовище…

– Возьмите. – Алисанда поднялась. Протянула вампиру склянку с тёмной жидкостью. – Кровь. Самая настоящая. Я знаю, что от простого заглатывания эффект совсем не тот, как при сопутствующей экскреции ихора, но вам поможет.

Ле Вефревель криво улыбнулся, протянул руку.

– Я… не могу подняться… chère madame…

– Хорошо, – Алисанда пожала плечами. – Сейчас я подойду и отдам вам… la bouteille. Ваша плата – она у меня вот тут, – и она похлопала себя по плащу.

Ле Вефревель молчал, только протянул заметно трясущуюся руку.

Алисанда швырнула ему склянку.

Вампир поймал, зубами вырвал осургученную пробку, залпом опрокинул в рот содержимое бутылочки.

– А-а-х-х… – вырвалось у него нечто, похожее на стон блаженства.

Вениамин Скорре стоял, словно обратившись в соляной столп. Ни один мускул не шелохнётся, кулаки сжаты, а в груди, болезненно обжигая, кипит сила Семискрещенья.

Что за сделка у Алисанды с упырями?! Что она им обещала такого ценного, что они притащили-таки сюда козлоногого, едва живые, израненные – никогда ещё Вениамину не доводилось видеть столь изуродованных упырей, остающихся, тем не менее, живыми. Невольно закрадывалась мысль, что они… стали крепче за те годы, что он не ходит с охотниками. Это надо учесть, обязательно надо учесть…

– Господин… – вдруг негромко, глухо, словно с трудом ворочая языком, проговорил гуун Хомка. – Дозвольте моей хозяйке… хоть глоток… худо ей, господин…

– Молчать, тварь! – яростно зашипел вдруг ле Вефревель с таким бешенством во внезапно вспыхнувшем взгляде, что отшатнулась даже Алисанда. – Молчать! Как ты смеешь… ты… – Вампир вдруг закашлялся, по подбородку скатилась тёмная струйка. – Она должна сама! А не сумеет – значит, не достойна быть среди нас! И не забывай, что та, сотворившая вас обоих, была в своё время сотворена мною!

Гуун Хомка сжался, попятился, вновь приседая на корточки подле той, кого он называл «хозяйкой».

Ле Вефревель, тяжело дыша, откинулся обратно. Вспышка, похоже, забрала все его силы.

– Наша доля, chère madame. Я… устал ждать. Наша доля – и мы уходим.

– Разумеется. – Алисанда одним движением извлекла из складок плаща маленькую книжечку, в переплёте из мягкой кожи, с вытисненной на обложке розой. В таких девочки из богатых семей пишут свои тайные дневнички, поверяя им первые сердечные тайны. – Смотри, месье. Ты же опознаешь… написанное? Правда ведь, опознаешь?