Константин Жевнов: Неделя в кармане [CИ]

От души насмеявшись, парень вылез из канавы и наконец-то решил осмотреться. А пейзаж вокруг был презанятный, удивительный и даже несколько пугающий, ну так самую чуточку. В самом центре пейзажа располагался сам Дарик, должен же быть у пейзажа центр? А Дарик, был отнюдь не самой плохой из возможных точек для центровки местности. Прямо под ним, а также на добрых метров двести влево и метров на сто вправо возлежала старая бетонная платформа. Параллельно платформе то ли слева направо, то ли наоборот, шел железнодорожный путь, почему-то один и в обоих направлениях терялся за складками местности. Буквально в сотне метров за железнодорожной насыпью начинался лес. Лес был темным, старым, еловым, на вид абсолютно непролазным и каким-то пыльным, что ли? В общем, производил довольно гнетущее впечатление. Со стороны канавы, из которой вылез Дарик, напротив разлеглась степь, причем на горизонте она сливалась с небом. Степное раздолье душу радовало больше чем чернолесье с другой стороны железки, но и настораживало тоже больше. Ибо если подобный лес худо-бедно вписывался в картину мира, которую рисовали Дарику школьные знания, передача "В мире животных", собственный опыт и здравый смысл, то вот степное раздолье в Московской области в эту картину помещалось значительно хуже. Но продолжим. В той стороне, куда убежала электричка, то есть налево, относительно нашего центра пейзажа, что-то поблескивало и голубело на солнце, наш герой справедливо решил, что это река. А вот в той стороне, откуда электричка прибежала, все было несколько хуже. Да что уж там, просто паршиво там было. Наш герой имел твердую четверку по географии, и надо сказать, впервые в жизни пожалел об этом. С какой радостью сегодня он согласился бы иметь по этому предмету твердый кол с минусом. Но не судьба. Знания присутствовали, и оценка была вполне заслуженной. Поэтому Дарик решил больше не смотреть направо, чтобы не расстраиваться. Кроме всего перечисленного примерно в двадцати пяти метрах правее парня стояла кривая табличка, стояла она несколько боком, поэтому для того чтобы прочитать, что же на ней написано, Дарику пришлось подойти поближе. Подойдя поближе, он прочел надпись. Потом прочел ее еще раз и еще раз. Зачем-то потрогал табличку и даже поковырял одну из букв ногтем. Отошел на пару шагов, прочел ее еще раз и сев на рюкзак тупо уставился в направлении откуда пришла электричка, вид на белоснежные шапки гор больше не вызывал у него неприятных эмоций. На деревянной табличке красивыми выпуклыми буквами было вырезано - "Вольгала", а ниже, похоже гвоздем, было процарапано - "Это финиш. Ты уже приехал".

От созерцания горных вершин, Дарика оторвало чувство голода. Причем к моменту прорыва этого чувства сквозь пелену внутреннего диалога, в котором часть его сознания твердила - "Нужно, просто, немножко подождать, сейчас придет новая электричка и все образуется", а другая столь же монотонно повторяла уже известное нам притяжательное местоимение в связке с часто используемым совместно с ним существительным, день ощутимо стал клониться к вечеру. И хотя многие современные, а также и не столь современные, авторы рекомендуют для отключения внутреннего диалога и перехода в глубокое медитативное состояние, лицезрение картины гор, наш герой об этом не догадывался и его внутренний диалог был упорен и подобен морскому прибою. Возможно, его душевное состояние было, просто, несколько более взбудоражено произошедшими событиями, чем то, которое, обычно, требуется для медитативных практик? Хотя с другой стороны, просидеть в полной неподвижности семь с половиной часов, для молодого человека достижение практически не возможное. Но это все, лирическое отступление.

Итак, Дарик испытал чувство голода. Когда мы говорим о ребенке или даже подростке, что он испытал чувство голода, то обычно имеем в виду, что в него, при определенных усилиях, можно воткнуть бутерброд или как максимум тарелочку супа. Так вот, в данном случае все было совсем не так. Дарик откровенно хотел ж..., но скажем более литературно, очень хотел кушать, настолько, что его гастрономический интерес привлекали даже сырые макароны, лежавшие в рюкзаке.

Вообще, нужно сказать, что наш герой не относился, к столь частому в последнее время типу молодых людей, которые склонны к инфантильности и излишним рефлексиям, поэтому сразу же начал действовать. Не стоит думать, что он сначала делал, а потом думал. Нет, обычно, оба этих процесса происходили у него одновременно, что, как правило, приносило свои сугубо положительные плоды. Поэтому, спустя каких-то жалких полчаса, рядом со ставшим уже для него родным перроном, горел небольшой, уютный костерок. Также была заготовлена куча валежника, а сам Дарик колдовал над приготовлением ужина в полевых условиях при наличии минимума кулинарных приспособлений. Варить макароны на костре в алюминиевой миске это искусство доступное далеко не каждому. Но Дарику удалось добиться вполне приемлемого результата, и хотя макароны частично превратились в кашу, а частично хрустели на зубах, яство было признано годным к употреблению в пищу. О качестве воды пошедшей на приготовление ужина, парень старался особенно не думать. Успокаивая себя тем, что лужа, из которой он эту воду набрал, точно не была отпечатком чьего-нибудь копытца, и по размерам могла принадлежать только отпечатку слона, а про слонов в русских сказках ничего не говорилось. Когда Дарик уже готов был приступить к трапезе, и даже поднес ложку ко рту, то услышал голосок:

Читать дальше