Альма Либрем - Каена

Рэ ничего не ответил. Ему было важно только то, что Мастер не мог снять защиту. Потому что не он её ставил. Но, верно. Он ей учил.

Год 117 правления Каены Первой

Роларэн казался таким спокойным… Каена порой удивлялась — как у него это получалось? Нежная улыбка на губах, совершенное непонимание в зелени бесконечного взгляда. Она хотела бы тоже обучиться этому навыку. Хотела бы получить столько же магии, сколько и у него, чтобы испить до дна столь желанную чашу.

Девчонки больше не было рядом. Может быть, она не могла и помешать — в конце концов, Каена никогда никого не стеснялась. Она только провела кончиками пальцев по щеке Рэна, подступая к нему ещё ближе, а он, словно в танце, отошёл от неё на всего лишь один шаг. Может быть, это следовало считать успехом; он, по крайней мере, не повернулся к ней спиной, убегая. Позорно или нет — решать не им, но Каене всегда нравилось, когда он оставался.

— Мой милый Рэн, — промолвила она. — Однако, ты всё же пришёл. Даже если ради этого мне пришлось потерять очередной отряд. Сколько лет тебя не было? Тринадцать? — голос обратился шёпотом. — Я скучала. Ты мог бы хоть весточку послать, — пальцы скользнули по шее. — Ты мог хотя бы уведомить, что ты прибудешь…

— Однако, ты послала за мною отряд. Это свидетельствует только о том, что ты отлично знала о моём прибытии, — выдохнул мужчина.

Стоило только пальцам Каены опуститься немного ниже, к первой пуговице, он перехватил её руку, отталкивая от себя в сторону, и коротко покачал головой. После стольких лет ответ его оставался одним и тем же — и ни у кого, даже у самой королевы, тем более у неё, не было шанса его переубедить.

— Рэн, — вздохнула она. — Это начинает меня утомлять, — женщина покачала головой. — И довольно сильно. Почему бы не попытаться просто… отступить? Разве я не кажусь тебе прекрасной? Разве тебе не хочется, чтобы всё это безумие наконец-то закончилось… Рэн.

Он хмыкнул. Это не могло закончиться никогда. Даже если бы он сдался. Особенно если бы он сдался. И бесконечная игра с Каеной, может быть, никому не приносила ни капли удовольствия, ей самой уж точно, но он привык. Привык балансировать на грани между чудовищем и… И той, о которой предпочитал не вспоминать никогда в своей безрадостной жизни.

— Почему? — сухо спросила она, возвращаясь на трон. — Шэрра. Ты издеваешься, верно? Имя твоей покойной супруги?

— Она была мне не просто супругой. Она была матерью моей дочери.

— Отвратительной матерью! Я могла бы быть лучше.

— Каена, — хмыкнул он. — Это даже звучит, как парадокс.

Он сначала говорил с нею пусть не как обыкновенный подданный, пусть с дерзостью в голосе, но всё же… А теперь, стоило только его зелёным глазам перестать видеть в ней отвратительное чудовище, в голос вернулась печаль. Такая глубокая, такая безграничная, что в ней можно было бездумно утонуть и больше никогда не вырваться на свободу. И, безусловно, Каена была готова на подобную жертву. Если б только Рэн ей позволил…

Она не понимала — откуда в нём взялось столько боли. Откуда взялось столько ненависти к тому, чем она стала, если было столько мягкой, тихой любви к тому, чем была. Но, так или иначе, его чувства всегда стояли наперекор её собственных. Она что тогда, что сейчас — любила. Он, что в прошлом, что нынче, не принимал тот вид её любви.

Трон исколол её руки. Трон оставил следы на её алебастровом теле. И Каена чувствовала слабость. Она знала, что сегодня вновь не сможет уснуть, кто б ни составил ей компанию. И она уже ненавидела эту девицу, умудрившуюся одним только именем, этим несчастным напоминанием о прошлом, ворваться в их жизнь.

Удивительно. Он никогда не смотрел на тех, кто был лишён вечности и дара. И что же? Только тогда, когда она всё это обрела, окончательно от неё отвернулся.

— Ты всё ещё можешь, — наконец-то промолвила женщина, прерывая безудержную немоту, — всё исправить. Но ты не хочешь этого делать. Ты только делаешь вид. Ты только…

Она запнулась и покачала головой. Не было сил заканчивать эту гадкую фразу. Наверное, ей безудержно хотелось плакать, хотя — и это было бы глупостью, но Каена не позволяла. Не позволяла себе ни минуты, ни секундочки того самого покоя, о котором столько лет он позволял себе мечтать.

— Твоя жена, — промолвила она, — мертва. Равно как давно уже мёртв мой драгоценный супруг. Что тебе мешает, Роларэн? Что тебе опять… мешает?

Он обернулся. Каена была не одна — сотни, тысячи отражений в каждой зеркальной поверхности. Она смотрела на него своим обезумевшим взглядом, выпивала словно до дна. Нельзя так любить человека, будучи королевой-тираном. Нельзя так любить эльфа. Сколько раз он убегал от неё, сколько раз говорил, что это чувство надо выдрать, будто сорняк, и тогда станет легче?