Евгения Александрова - Грозовой фронт [СИ]

— Варий такой же мой учитель и друг, как и твой, — хотелось кричать, хотелось вырваться, но хватка у Алекса была железной.

— Мы даже не знаем, там ли он! Или это всё бред и наши домыслы.

— Я верю в это! Он там, иначе не оставил бы подсказки! — Джейна всё-таки высвободила руку и вцепилась в плечо Алекса. Хотелось поколотить его, но он только обхватил сильнее и прижал к себе, заставляя уткнуться лицом в грудь. — Приказывай своей команде, а я… я не хочу тебя слушать! Не отпущу тебя одного. Слышишь? — горло сдавило рыданием, но слёз не было, только глухое отчаяние.

— Девочка моя любимая… — Алекс провёл ладонями по спине, согрел, коснулся ласково лица и заставил смотреть на себя, чуть отступив. Отблески от воды плясали на его коже, серебром луны горели глаза. — Какая же ты красивая. Я всё отдам, чтобы хоть ты выжила во всём этом мраке, что сейчас вокруг. — И снова твёрдо, словно он давно уже всё решил: — Даже если для этого придётся приказывать.

— Если ты погибнешь там, то и я…

— Не будь ребёнком! — перебил её Алекс. И смягчился, заметив вспыхнувшую обиду: — Не собираюсь я погибать. Мне теперь есть, ради чего жить и сражаться. Я найду Вария — и вернусь за тобой. Вернусь. И всё будет хорошо. Только дождись. Ну и… не делай больше глупостей вроде отчаянных побегов, да? — усмехнулся он, в последний момент уклоняясь от её сердитого удара в плечо. — Иди сюда. Иди. Прости. Прости за всё, — проговорил тихо, снова замирая рядом и окутывая своим теплом.

И чувствовать его снова живого, пришедшего в себя, такого родного и горячего было так невыносимо… нужно, что и Джейна затихла в его объятиях, из последних сил пытаясь удержать это мгновение.

Карету, гулко катившую по мокрой от недавнего ливня горной дороге, круто занесло вбок. Талире пришлось упереться в стенку, чтобы не разбить лоб об окно.

— Всё в порядке, Ваше Величество? — встревоженно заглянул внутрь Гарлис, что сопровождал карету верхом. Отныне он был капитаном императорских гвардейцев и держался ближе всех к императрице.

— Да, — коротко отозвалась Талира, откинувшись чуть назад на подушки. Через открытое окно лицо лицо морской бриз, и она глубоко вздохнула.

— Эй, там, — крикнул гвардеец кучеру и пришпорил своего коня, чтобы поравняться с козлами. — Смотри, как поворачиваешь! Ещё немного и…

Кучер что-то буркнул в ответ, а Талира видела, как Гарлис, перехватив поводья одной рукой, вторую сжал в кулак и недвусмысленно продемонстрировал кучеру.

Тот не отозвался, он был и правда был слишком молчаливый. Талира даже не могла припомнить, видела ли она его раньше, очень уж неприметное у него было лицо под узкой, надвинутой на глаза шляпой.

Впрочем, под охраной двух десятков императорских гвардейцев едва ли стоит волноваться об этом. А Гарлис, который своими руками прикончил безымянного мужчину в далёком западном Меригосте, внушал особое доверие. Казалось, этот случай повязал их незримой лентой, да только едва ли голубоглазый и улыбчивый гвардеец имеет хоть малейшее о том подозрение. Для него это был святой долг — защитить императрицу, на которую напал опасный колдун. Так что, похоже, эту связь Талира выдумала сама для себя, неосознанно выделяя капитана гвардейцев среди остальной охраны.

А может, он просто милый и красивый мальчик, такой юный и наивный, какой когда-то была она сама… Погрузившись в такие рассеянные мысли, Талира даже почувствовала, как лёгкая улыбка скользнула по лицу, пока не вернулась к делам более насущным, чем внимание красивого офицера.

Давно она не оставалась в одиночестве, без всех советников, послов, министров и прочих. Всё время отнимали бесконечные совещания и встречи. И теперь, под мерный перестук копыт и плавный ход кареты, что покачивалась на склонах, можно было насладиться редкими спокойными и тихими минутами.

За это утро Талира уже успела посетить больницу в Порту-да-Сол, которую распорядилась организовать в бывшем здании малого дворца — того, что когда-то принадлежал её родственникам по материнской линии. И в этой суете, занявшей почти весь день, позабылась утренняя встреча с фельдмаршалом и остальными, которая снова перешла в ожесточённый спор с Нотэри — тот требовал незамедлительно бросить все силы на Итен.

Все силы, а после «резать их как свиней» и «умыть кровью за причененное унижение». Он вовсю ратовал за усиленную мобилизацию всего мужского населения невзирая на необходимую рабочую силу в тылу. Казалось, иногда у Нотэри проскальзывали разумные мысли, но эта война явно затронула дремавшие доселе инстинкты, и он готов был разрушить все прежние договоренности и достижения своего отца. Даже фельдмаршал Ильяс, поначалу с воодушевлением поддерживающий наследника, в последние недели подрастерял настрой. Однако Нотэри с завидным талантом находил себе единомышленников. Кто-то сильный помогал ему в этом.