Анна Бруша - Иди к черту, ведьма!

Когда в режиссере улеглась ярость, он смог думать не только о себе и принялся приглядываться к другим обитателям зоомагазина, с удивлением отметив, что не все животные на самом деле животные. Во всяком случае не всегда были таковыми.

Особенно подозрительно выглядел большой попугай. Больно хорошо говорил, а его едкие замечания были всегда к месту. Иногда, когда в зале не было покупателей, они с ведьмой вели долгие беседы. Попугай, кстати, не продавался и пользовался всяческими свободами. Мог сам открывать клетку и выбираться на прогулку. Примечательно, что летать птица не умела.

Или кот… который ходил с царственной миной и холодно смотрел на всех. Тоже мутный какой-то зверь.

С хомяками по соседству Арсению все было ясно. Эти точно были животными. Он презирал их за лень и бессмысленность. Хомяки будили в нем низменные крысиные инстинкты: Арсению хотелось их сожрать.

У ящерицы в террариуме напротив был совершенно человеческий взгляд — сразу видно философа. А большая паучиха напоминала одну актрису, с которой Арсения связывали романтические отношения. Довольно продолжительные.

Снежана, добрейшая по своей натуре женщина, старалась пристроить режиссера, но он не желал сытой и уютной жизни домашнего любимца. Не давался в руки, кусался. И вот однажды его купили.

Это была милая семья. Они несколько дней ходили посмотреть на него, потом выдержали весьма сложное интервью. Ведьма хотела удостовериться, что Арсения ждет хорошая судьба. А у режиссера от гнева задрожали усы, когда выяснилось, что его хотят забрать туда, где уже живут крысы.

— Он с другими не ладит, — сообщила Снежана. — Знаете, характер не очень. Так что если он вам не подойдет, вы его обратно приносите. Я с удовольствием приму назад.

— Если уж мы берем крысу, то она у нас живет. Сенечка, — ласково протянула покупательница.

Арсения передернуло от такой фамильярности. Он осклабился и показал крупные желтые зубы.

— Сенечка. Мам, смотри, он, кажется, улыбается.

«Не забудем. Не простим», — подумал режиссер.

Арсений приехал в новый дом в большой просторной клетке. Его поселили в отдельной комнате, других крыс он даже не видел. Но принял решение ни в коем случае тут не приживаться. Лучше уж к ведьме.

Его оставили одного для адаптации. Крыс походил по клетке и тут понял, что может дотянуться до пиджака, висящего над ней. Долгие полтора часа Арсений тяжело трудился, мастеря из поилки и тарелочки для еды крюк-захват. Зато был вознагражден: пиджак упал на клетку. Потрогав лапкой ткань, режиссер возликовал: хорошая, итальянская. Он вонзил зубы и принялся грызть со страшной силой. Когда новая «хозяйка» вошла в комнату, Арсений сидел в клетке, накрытой пиджаком, и довольно сверкал глазами.

— Ой, бедненький, на тебя пиджак упал.

— Сама бедненькая, — пропищал Арсений, но его, естественно, не поняли.

Он с удовольствием наблюдал, как меняется лицо женщины, разглядевшей огромную дыру на спине некогда хорошей и дорогой вещи. Режиссер испытывал торжество. «Хозяйка» попробовала сунуть руку к нему в клетку, и Арсений не упустил момент. Он бросился вперед и с бульдожьей яростью вцепился в дорогой маникюр. Это была чистой воды импровизация.

Женщина вскрикнула и попыталась отодрать крысу от себя, но Арсений почувствовал вкус крови и разошелся не на шутку. Потом он все-таки упал на пол, бегал и выкрикивал непонятно откуда взявшиеся в голове лозунги:

— Свобода! Равенство! Братство! Свобода или смерть!

В общем, крыс пошел вразнос.

Стоит ли удивляться, что на следующий день его вернули в зоомагазин? Постановка удалась на славу. Арсений даже подумал, что недооценивал перформансы и театр.

Ведьма действительно приняла его обратно. Успокоила покупателей, а когда они ушли, сказала:

— Значит, разум у тебя человеческий.

Арсений пискнул, соглашаясь.

— Может, и спадет твое проклятие со временем, — добавила Снежана, повесив на клетку табличку: «Не продается».