Павел Боровец - Невеста для коменданта [СИ]

Впрочем, как бы то ни было, но в части здания командующего состава Тэрон гостил не так уж и часто. Вместе с Анвордом они прошли длинным коридором и вошли в покои коменданта. Обстановка комнат оказалась довольно скромной, если брать во внимание то, кто здесь проживал. Простой дубовый стол, пара стульев, небольшой топчанчик рядом с окном и слегка перекосившийся на один бок шкаф, грозивший развалиться прямо на глазах.

Анворд снял пояс с ножнами и бросил его на топчан. Туда же последовал и меховой плащ. Затем комендант вышел в другую комнату и вскоре вернулся оттуда с кувшином и двумя кружками. Тэрон подумал, что в соседней комнате Анворд организовал что-то наподобие маленького винного погреба. Эта мысль понравилась фарсунианцу.

Комендант сел за стол и взглядом указал Тэрону на второй стул. Когда Тэрон расположился напротив Анворда, тот выдернул пробку из узкого горлышка кувшина. С печальным вздохом она повиновалась сильной руке человека, открывая путь обворожительному аромату крепкого вина. Анворд налил две кружки, чокнулся с фарсунианцем и сказал:

— Вздрогнули! — и залпом опорожнил кружку. Такую же процедуру проделал и Тэрон. Вино приятно обожгло стенки горла, а огненная жидкость заполнила желудок. Почти сразу же ударило в голову.

— Прекрасное вино, начальник, — поблагодарил Тэрон с легким кивком головы. В его голосе не было и тени раболепства.

Анворд внимательно всмотрелся в лицо фарсунианца. Он словно изучал Тэрона, как будто желал запомнить каждую морщинку на лице пограничника. Но фарсунианец сумел выдержать этот тяжелый взгляд.

— Я думаю, Тэрон, на тебя все же можно положиться… — низким басом заговорил Анворд, по-прежнему на сводя глаз с лица собеседника. Тут он прервался и Тэрон понял, что комендант с трудом подбирает слова к разговору. Это несколько удивило фарсунианца. Что это могло так затруднить коменданта Крама, того, кто всегда выражался кратко и понятно?!

— Дело в том, что я… я… — почти прохрипел Анворд не осмеливаясь сказать, — …влюблен! — выплюнул он с таким видом, словно только что выдал важную государственную тайну.

Тэрон и бровью не повел. Чувство выдержки и такта не подвело его и в этот раз. Хотя признание коменданта ошеломило фарсунианца. Он всегда считал своего командира монолитной скалой, гранитом, готовым сразиться с дюжиной врагов в одиночку, спать без покрывала на голом снегу, терпеть любую боль молча, но только не вздыхающим от любви. Анворд был закоренелым холостяком и Тэрон даже не слышал, чтобы у него была какая-то женщина. А тут, на тебе… Похоже, гранит дал трещину.

— Я знаю о чем ты подумал! — словно взревел комендант. — Но это правда, Тэрон, чистая правда! Ничего не могу с собой поделать!

Анворд склонил голову вниз и закрыл глаза правой ладонью. Нешуточная буря разыгралась в его душе, лишив спокойствия и хладнокровия.

— Никогда со мной такого не было! Никогда, клянусь родной Талузией, никогда! Ты ведь знаешь меня, Тэрон, — с надеждой взглянул комендант на фарсунианца. Тот коротко кивнул головой. — Я готов драться хоть со всем миром, не боюсь смерти, неприхотлив во всем, но она просто сводит меня с ума! Это какое-то наваждение!

— Кто же она такая, мой командир? Принцесса, королева, богиня?

— Если бы! Нет, нет, конечно же, нет! Она дочь Ефроста, коменданта форта Сенстала. Прошлой луной я посещал Сенстал по делам провинции. Мне необходимо было обговорить с Ефростом один важный вопрос. Так вот, я подъезжал к дому коменданта, когда она вышла на крыльцо. Мои боги! Меня словно пронзило молнией, испепелив весь мозг без остатка. Я едва не свалился с лошади, лишь чудом успев ухватиться ослабевшей рукой за поводья. Она с детской непосредственностью поздоровалась со мной и спросила как меня зовут. А я — о, болван! — стукнул себя кулаком по лбу Анворд, — покраснел от смущения, потупил взор и что-то промямлил в ответ. Клянусь богами, я слышал, как посмеиваются в бороды мои спутники! Но тогда мне было все равно…

Собравшись с усилиями, я все же взглянул на нее. Ее образ до сих пор стоит у меня перед глазами! Прекрасное, милое и чистое личико с огромными серыми глазами укрывали длинные волны блестящих каштановых волос. Она казалась такой хрупкой в своем узком платьице, что если бы я прикоснулся к ней своими грубыми руками, то наверняка что-нибудь сломал. Она меня покорила, ослепила, разрушила и разметала! Словно все во мне разбилось на мелкие осколки, больно колющие в самое сердце.