Денис Бурмистров - Инквизитор. Хроники последнего бастиона

— Потом был предпринят штурм поселка. Брасток держался неделю, — продолжил повествование Илот. — Шаманы подняли с погоста мертвых, укрывающиеся в поселке ведьмы насылали на солдат болезни и безумие. Палатки легиона кишели гадами и ядовитыми сколопендрами, многие умерли во сне от ночных кошмаров. Потом усилиями клириков магическая защита Брастока пала и имперцы пошли в атаку. Через час все было кончено, а еще через два часа запылали первые инквизиторские костры. С этого и начался месяц, когда Церковь объявила войну язычникам и еретикам.

— Ты так говоришь…

— Я не был там, темный, — предугадал вопрос противника Илот. — В то время я занимался разведкой на востоке. Но вот что я тебе скажу: я не оправдываю инквизиторов в их методах, но случившееся с твоим поселком — неизбежная необходимость. Поверь мне, я помню Империю еще молодой. Юный Цезарий взошел на трон трех феодов с мечом в руке, обагренным кровью отчима-отцеубийцы. Через месяц он, при поддержке Малохских баронов, присоединяет к разрастающемуся государству еще три провинции, одной из которых была та, в которой стоит Стоунгард. На тот момент весь материк был раздроблен на множество мелких городов-государств. Кочевники и северные варвары не давали спокойно жить, истощая набегами и без того небогатое побережье. А вспомни орду Харан-Кача, которая практически поработила Атиль! Объединение феодов под стягом цельного государства было просто необходимо!

— Но не такими методами, светлый! Объединение за счет жизней ни в чем не повинных людей, которые просто верили не в то, во что верила столица. А походы Сияющих Праведников? Этих убийц в монашеских рясах? А легионеры в лесах Эльсены, вырубающие гектары, чтобы лишь добраться до мятежного поселения идолопоклонников? А реки крови на улицах Южного Порта? Все это не стоило такого объединения!

— Да пойми ты! — Илот даже подался вперед. — Единственное, что могло объединить все народности материка — это общая религия! Религия, позиционирующая власть! Дающая общие догмы и правила! Не будь тогда Империи, вас уже давно бы вырезали либо северные соседи, либо варвары, либо, что греха таить, мы. И были такие планы, не скрою! Но именно стальной кулак единой Империи сдерживал всех.

— Кровь невиновных не окупается ни чем, — угрюмо проговорил темный.

— Надо же, как заговорил! — разозлился Илот. — А не напомнить ли тебе, народоборец, историю о том, как три шамана, сосланных спокойно умереть, вернулись назад с армией нежити, которую не смогли контролировать? Спустили чудовищ как псов с поводка, а сами благополучно дали себя умертвить. И все гонения на еретиков показались детской игрой, когда демоны начали уничтожать Атиль, пожирая и убивая тех самых невиновных. Превратили личные обиды в уничтожение расы. Что, не так? Посмотри, что стало с материком? Обитаема лишь узкая полоска побережья, остальное — ядовитая пустыня! И теперь же еще вы, темные, развязываете новую войну!

— Войну развязали вы! — начал было возмущаться темный, но поднимающийся с пола Илот остановил его жестом.

— Ты слышал? — светлый как можно тише поднял с пола меч.

— Нет, — еле слышно ответил ему темный, аккуратно вставая. — Что такое?

Илот предостерегающе поднял руку, втянул ноздрями воздух. Прошептал:

— Похоже у нас неприятности. Ты не видел здесь гнезд трупоколов?

— Нет, — темный натянул перчатки, перехватил молот.

— Вот они и идут на новую территорию, — уже громче сказал мечник.

Таиться смысла нет, выход из пещеры один и острый глаз жителя лесов уже различал в нем влажно поблескивающие спины приближающихся тварей.

— Ну, темный, что будем делать перед лицом общей опасности? В спину не ударишь?

Темный сердито хмыкнул, вставая рядом:

— Мы знаем, что такое честь, светлый.

Из прохода, извиваясь, вылетела первая тварь. Меч и молот синхронно блеснули в зеленом свете заброшенной каверны".

Максимилиан, сколько себя помнил, всегда выполнял приказы. Выполнял даже тогда, когда считал их чрезмерными, радикальными. Так было в Месяц Костров, когда они вместе с Дорианом Арденским огнем и мечом уничтожали ересь на севере, сжигая деревни язычников, казня идолопоклонников на месте. В отличие от того же Дориана, Таронский никогда не искал себе оправданий, потому как был безусловно уверен — они не могут ошибаться. Он всегда знал, что как рядовой исполнитель не может видеть картины в целом, не может понять всего размаха плана Тригмагистрата.